"Ольга Елисеева. Дерианур - море света " - читать интересную книгу автора

Потемкин уже год самостоятельно долбил божественный койне и даже пытался
переводить Гомера.
Ноги сами вынесли Потемкина к монастырю. Странно, но его уже ждали.
Амвросий, приказал проводить Грица к себе, как только он появится. В
Заиконоспасском у митрополита были особые покои, которые он занимал всегда,
когда приезжал сюда ради все той же богатейшей библиотеки. Потемкин
перекрестился, чувствуя, что сейчас ему предстоит беседа не менее тяжелая,
чем с Кисловским. Он знал митрополита по дядиному дому, где часто собирался
тесный круг образованных земляков. Амвросий сразу обратил внимание на
начитанного мальчика, который даже не скрывал, что мечтает стать
священником.
-- Твои родные будут против, -- кротко покачал головой митрополит. --
На кого обопрется мать? Она вдова, у нее нет других сыновей, одни дочери.
Ты должен будешь обеспечить их приданым. Нет, чадо мое светлое, -- Амвросий
ласково потрепал Грица по непослушным кудрям, -- тебе придется служить
государю.
Тогда их разговор на том и окончился, но митрополит не мешал юноше
торчать день и ночь в библиотеке, помогать в храме во время богослужения и
даже приглашал к себе участвовать в богословских беседах.
Тонкий профиль Амвросия казался еще более аскетичным в трепетном
свете лампадок. Вся стена митрополичьей кельи, куда привели Грица, была с
пола до потолка завешана иконами в дорогих окладах, перед которыми
теплились негасимые огоньки свечей. Ранние осенние сумерки уже глядели в
забранное свинцовыми решетками окно. Росший у стены на улице тополь то и
дело кидал на подоконник желтоватые листы, а слабый вечерний ветерок
задувал их в комнату.
-- У тебя большие неприятности, - старик слабо улыбался, словно,
говоря, что все на свете неприятности, детская забава перед тишиной и
нерушимой крепостью здешних стен. - Боюсь, что я тоже виноват в них. Ведь
это я позволил тебе проводить столько времени в монастыре. Впрочем, даже
если б я не позволил... Итак, что ты намерен делать теперь?
Долго сдерживаемые обида захлестнула юношу. Он опустился на колени
возле лавки, на которой сидел Амвросий, и поднял на старика умоляющий
взгляд.
-- Отче, не прогоняйте меня! -- Прошептал Гриц. -- Вы же знаете, что
я хочу остаться при монастыре.
Старик чувствовал как потоки обиженных почти детских слез заливают
его руку, как мальчик торопливо целует персты своего наставника, и ему
становилось стыдно, за то, что он должен обмануть безумную надежду ребенка.
Амвросий отстранил от себя Грица и отрицательно покачал головой.
-- Нет.
-- Но я...
-- Во-первых, ты слишком молод и недостаточно знаешь собственную
душу, чтоб сейчас решить за всю свою последующую жизнь. Раскаяние может
оказаться слишком поздним.
Гриц попытался возразить, но митрополит жестом остановил его.
-- Во-вторых, -- продолжал он, -- в тебе сейчас говорит не столько
любовь к Богу, сколько любовь к знаниям. Ты тяготеешь не к уединению от
мира, радости которого для тебя еще не стали чужими, а к книгам, спрятанным
от постороннего глаза в наших хранилищах. Обещаю, они для тебя останутся