"Ольга Елисеева. Дерианур - море света " - читать интересную книгу автора

Елисавет капризно изогнулись.
Шувалов мягко улыбнулся, чувствуя, что сумел отвлечь внимание
императрицы. Скажет великая княгиня ему за это спасибо?


Глава 6. БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЙ

Тугой, шитый бисером кошель опустился в протянутую пухлую ручку.
-- Закончим это дело, - стройный барин в высокой треуголке с алыми
перьями, как носят только очень богатые господа, те, что ездят в каретах по
шесть лошадей и посещают английские лавки на набережной, улыбнулся
горничной. - Конечно, ваша хозяйка не должна ничего знать.
"Уж, конечно", -- девушка кивнула. Она-то понимала, кукую трепку
устроит ей графиня Елена Степановна, если только заподозрит, что ее
записочки, спрятанные подальше цветных ниток в черном ларце для рукоделия,
попали в чьи-то - ой, горничная не знала, чьи - но очень щедрые руки.
Устоять было невозможно. Целых двадцать рублей. Такие деньги можно
ссудить ученику куафера Петруше, что у Зеленого моста. И неужели после
этого он, открыв свое заведение, не возьмет ее замуж? Если, конечно,
графиня Елена Степановна отпустит, а ведь после того, что совершила сегодня
лукавая холопка Куракиной, ее могли ждать только кнут да ошейник где-нибудь
в подвале графского дома. Ой, страшно! Ой, охота в люди!
Двери маленькой кофейни на Английской набережной захлопнулись за
прекрасным господином в треуголке с красными перьями. "Ну чисто бойцовый
петушок из стаи барина Семена Петровича! И до чего же эти ляхи, ах, совсем
не такие..." Девка заулыбалась, встала из-за круглого красного стола с
вазочкой эклеров по середине и, ничего не дав подбежавшему половому (А чего
давать? Барин ее кофием не поил) побрела к выходу.
Оказавшись на улице, молодой поляк сел в собственную двухместную
карету и, захлопнув дверцу, постучал пальцем, затянутым в алый лайк
перчатки, по переднему стеклу. Его утонченному естеству претило кричать во
все горло: "Пошел!" - как делают эти русские невежи. Тем более подобное
поведение было несовместимо с его дипломатическим рангом. Станислав
Понятовский, посол Речи Посполитой - это уже не простой секретарь
английского посольства при сэре Уильямсе, добром старом друге великой
княгини, готовом пригреть чужестранца из милости и расположения к Като.
Теперь Стась сам мог кому угодно оказать покровительство или... погубить
нежданного врага. Но у него нет врагов. Он так мил и добродушен!
О, Като, Като... Станислав осторожно провел тонкими пальцами по
голове, стараясь не смять аккуратно завитых буклей на висках. А хотелось-то
изо всей силы вцепиться в пышную гриву длинных, как у девушки, надушенных
лавандой кудрей и резко рвануть ее на себя, чтоб адской болью уравновесить
другую боль. В душе. Вместо этого посол постарался глубоко вздохнуть и
взять себя в руки. "Бедный, бедный Стась. Как же она жестоко посмеялась над
тобой! И с кем? С каким-то солдатом!"
Как можно было променять его: философа, ученого, дипломата,
настоящего польского аристократа, наконец, на грубое гвардейское животное,
которое только и делает, что жрет и ржет, как лошадь? Посол не понимал и
никогда не смог бы понять. Видимо, в самой Като, не смотря на всю
утонченность ее бесед, на пиршество ума и духа, которым они предавались