"Ольга Елисеева. Дерианур - море света " - читать интересную книгу автора

черных киверах с кисточками.
Первого из них, рослого мужичину лет 35 с узким бесцветным лицом и
колоссальными ручищами Алексей узнал сразу. Это был Шванвич, сын пленного
шведа, перешедшего на русскую службу, крестник императрицы, теперь сержант
в полку великого князя.
-- Здравствуйте, господа, -- обратился Шванвич к сидевшим в
кардегардии семеновцам. - Ее императорское величество позволила государю
цесаревичу Петру Федоровичу взять в Петергоф из Ораниенбаума десять
голштинских гвардейцев для своей охраны в Монбижоне. Мы сменились и решили
нанести вам визит. Такая ску-ука-а! - последние слова он произнес, растянув
на лице странную улыбку без всякого выражения.
"Явились, -- с досадой подумал Алехан. - Чего ради, спрашивается?
Сидели бы в своем чертовом Монбижоне, жрали с наследником рейнвейн. Нет,
надо испортить людям жизнь!"
Русские гвардейские полки и голштинцы жили, как кошка с собакой,
потому что претендовали на одну кость. Они всегда задирали друг друга,
нарочно устраивали свары, и во всех кабаках, парках, театрах не могли
поделить столы, актрис и даже дорожки для верховых прогулок. Казалось, один
город был для них тесен, а вскоре, если Елисавету Петровну Господь приберет
в райские кущи, тесной станет и вся Россия. Каждый знал, что Петр Федорович
предпочитает офицеров "из своих", то есть из немцев, шведов, чухонцев и
курляндцев голштинского полка - вчерашних лакеев и конюхов -- которых он
придирчиво подобрал для личной охраны, справедливо не доверяя русским
гвардейцам и опасаясь их.
Словом, неприязнь колосилась пышным цветом и ходить друг к другу с
визитами вежливости, ради того, чтоб развеять скуку, было более чем не
принято.
Однако, жизнь в загородной резиденции диктовала свои законы. Ни один
из дежурных гвардейцев не мог покинуть территорию дворца, а значит вынужден
был искать развлечения в стенах петергофских павильонов, вращаясь в кругу
себе подобных. Взаимную неприязнь приходилось сдерживать.
-- Просим садиться. - Орлов без особого радушия обвел рукой стол. -
Присоединяйтесь к нашей игре, господа.
Голштинцы разместились слева от него и вступили в игру. Глядя на них,
Алехана так и подмывало пустить в ход какой-нибудь из своих любимых фокусов
и обставить капралов великого князя, но Шванвич внимательно следил за
партией, словно догадывался о чувствах банкомета.
-- Вы так умело расправляетесь с картами, -- с насмешливой улыбкой
произнес швед. - В игорных домах Венеции вам не было бы равных.
Орлов сделал вид, что пропустил мимо ушей двусмысленный комплимент.
За карточными столами Венеции - этой столицы европейского веселья --
издавна промышляли лучшие шулера со всего света, обирая доверчивых гостей
Серениссимы - величайшей республики дожей и кондотьеров.
-- Впрочем, -- продолжал Шванвич, -- Кажется, и здесь в Петербурге
вам хватает богатых клиентов.
Алехан побелел, но продолжал метать карты с ледяным спокойствием. Он
уже понял, что швед намеренно пытается вывести его из терпения. В таком
положении стоило сдержаться и из дальнейшего разговора понять, зачем?
На первом кону оказалось, что двум товарищам Шванвича выпали очень
неудачные карты и, хотя остальные голштинцы были вполне удовлетворены, два