"Ольга Елисеева. Екатерина II: Зрячее счастье " - читать интересную книгу автора

Казалось, этот спор начался у Екатерины с самого ее рождения. В семье
ждали мальчика, и появлению дочери, никто, кроме отца -- добродушного
принца Христиана-Августа Ангальт-Цербсткого -- не обрадовался. "Мать не
очень-то беспокоилась обо мне, -- обижаться в "Записках" Екатерина, --
через полтора года после меня у нее родился сын, которого она страстно
любила; что касается меня, то я была только терпима, и часто меня
награждали колотушками в сердцах и с раздражением, но не всегда
справедливо; я это чувствовала, однако вполне разобраться в своих ощущениях
не могла". 25
Сознание своей ненужности развило в Софии детскую ревность. В жизни
самой Фикхен братья и сестры не играли никакой роли. В мемуарах она даже не
называет их имен, и не испытывает грусти, когда рассказывает о смерти
своего тринадцатилетнего хромого брата. Ведь это был тот самый мальчик,
которого так "страстно любила мать"! Уже став императрицей, Екатерина
запретила своей родне приезжать в Петербург, заметив, что "в России и без
того много немцев".
Уязвленной девочке казалось, что принцесса готова дарить свое
внимание и ласку кому угодно, только не ей. В Брауншвейге маленькая София
была очень дружна с принцессой Марианой Брауншвейг-Бевернской, но и эта
дружба оказалась отравлена ядом ревности. "Мая мать очень любила ее, --
пишет Екатерина о Мариане, -- и предрекала ей короны. Она, однако, умерла
незамужней. Как-то приехал в Брауншвейг с епископом принцем Корвенским
монах из дома Менгден, который брался предсказывать будущее по лицам. Он
услышал похвалы, расточаемые моей матерью этой принцессе, и ее
предсказания; он сказал ей, что в чертах этой принцессы не видит ни одной
корны, но по крайней мере три короны видит на моем челе. События оправдали
это предсказание". 26 Екатерина словно говорит: ведь вас предупреждали, что
на меня стоило обратить внимание!
Подобное положение вещей заставляло маленькую принцессу с еще большей
силой желать выдвинуться, показать себя, продемонстрировать свои
достоинства так ярко, чтоб их, наконец, заметили все. В еще очень раннем
возрасте из кирпичиков ревности, зависти к более красивым и удачливым
детям, жажды материнской ласки, внимания, одобрения своих успехов у Софии
складывается то по истине сжигающее честолюбие будущей императрицы, которое
и заставило ее идти к намеченной цели, невзирая ни на какие преграды.
Ко времени 15-летия Софии Иоганне-Елизавете самой было лишь 30, и она
болезненно переживал свое увядание на фоне расцвета дочери. Еще больнее для
нее было сознание того, что собственную жизнь уже не изменить - она жена
коменданта захолустной крепости, а вот ее дочь еще может сделать
головокружительную партию. Когда же эта партия наметилась, принцесса повела
себя настолько по-женски, что София и через тридцать лет не смогла забыть
ей откровенно враждебных действий.
За год до романа с дядей, когда тринадцатилетняя София находилась с
матерью в Берлине, их дом неожиданно посетил Яков Ефимович Сиверс,
впоследствии один из близких сотрудников Екатерины II, а тогда молодой
камер-юнкер русского двора. Он привез Фридриху II Андреевскую ленту в
подарок от императрицы Елизаветы Петровны. Сиверс нанес визит принцессе
Иоганне-Елизавете утренний визит, во время которого как бы между прочим
попросил позволения взглянуть на Софию. Подобные просьбы, исходящие из уст
посланца двора, где подрастал неженатый царевич, выглядели довольно