"Евгений Елизаров. Ленин. Природа легенды" - читать интересную книгу автора

Я не оговорился, именно аксиоматика. Вот два рода свидетельств. Первое -
это свидетельство Г.Пятакова, человека, не страдающего ни дефицитом воли,
ни недостатком решительности, а значит, знающего толк в том, что он
говорит: "Старая теория, что власть пролетариата приходит лишь после
накопления материальных условий и предпосылок, заменена Лениным новой
теорией. Пролетариат и его партия могут прийти к власти без наличности
этих предпосылок и уже потом создавать необходимую базу для социализма.
Старая теория создавала табу, сковывала, связывала революционную волю, а
новая полностью открывает ей дорогу. Вот в этом растаптывании так
называемых "объективных предпосылок", в смелости не считаться с ними, в
этом призыве к творящей воле, решающему и всеопределяющему фактору - весь
Ленин."13 В сущности то же самое говорит и Бердяев: "Ленин показал, как
велика власть идеи над человеческой жизнью, если она тотальна и
соответствует инстинктам масс. В Марксизме-большевизме пролетариат
перестает быть эмпирической реальностью, ибо в качестве эмпирической
реальности пролетариат был ничтожен, он был прежде всего идеей
пролетариата, носителем же этой идеи может быть незначительное
меньшинство. Если это незначительное меньшинство целиком одержимо
титанической идеей пролетариата, если его революционная воля
экзальтирована, если оно хорошо организовано и дисциплинировано, то оно
может совершать чудеса, может преодолеть детерминизм социальной
закономерности." 14
Второе - свидетельство профессионального историка: "Бывший юрист-законник
выступает в этих суждениях как великий революционер. Он ни в грош не
ставит формальную законность, он ее полностью отрицает".15 "Бывший
воспитанник юридического факультета Сорбонны обнаруживал величайшее
пренебрежение к формально-правовой основе законодательства; он стал
великим революционером и потому, не колеблясь, ставил интересы революции
выше формального права."16 "В характере Робеспьера не было ничего от
Гамлета - ни ослабляющих волю сомнений, ни мучительных колебаний. Он не
воскликнул бы: "Ах, бедный Йорик! Я знал его, Горацио..." Он проходил мимо
могил друзей и врагов, не оборачиваясь." 17 Все это - о Робеспьере.
Однако интересны приведенные выдержки не своим прямым содержанием (хотя и
оно весьма красноречиво!), а тем, что в них явственно прослеживается
аксиоматика специфически большевистского образа мышления, аксиоматика
большевизма, которая через десятилетия из руководящего принципа
практических действий перерастает даже в способ доказательства
исторических истин.
Вот в этой черте ленинского характера и кроется ключ ко всему, именно эта
черта в первую очередь и объясняет, почему Ленин и только он мог стать во
главе движения, почему Ленин и только он мог занять совершенно
исключительное, не подчиненное даже партийной дисциплине место как в
партии, так и в (писаной) ее истории. Впрочем, значение этой черты
становится до конца ясным только при рассмотрении ее в широком контексте
интегральных характеристик тех социальных сил, на которые опиралась
партия большевиков.
Вглядимся пристальней. Партия большевиков во все времена ее существования
представляла собой организацию, не испытывавшую недостатка в политическом
радикализме. Из всех политических партий того времени партия большевиков
занимала, пожалуй, самые крайние позиции. Но даже в этой, откровенно