"Евгений Елизаров. Ленин. Природа легенды" - читать интересную книгу автора

официальной мыслью утверждениях было бы методологически ошибочным. Поэтому
в основу вывода должно быть положено что-то другое.
Что же именно?
Показания современников? Но полностью доверяться свидетельствам людей, в
значительной мере зависевших от содержания своих показаний, тоже нельзя.
Между тем все свидетельства, высказывавшиеся открыто в советской печати, -
это всегда тщательно отсеянные, а то и просто откорректированные позднее в
соответствии с "социальным заказом" (не всегда, впрочем, от
недобросовестности) вещи. В открытой печати (живописи, кинематографии,
скульптуре и т. д. и т. п.) у нас просто не существовало решительно ничего
такого, что могло бы хоть в малейшей степени служить деканонизации вождя.
Таким образом, остается одно - собственные показания тех людей, которых
мы хотели бы сравнить друг с другом, т. е. собственные показания и самого
Ленина, и тех лиц, которые входили в круг высшего руководства
большевистским движением в России. При этом ясно, что к числу подобных
свидетельств должны относиться главным (и, наверное, исключительным)
образом произносимые в разных обстоятельствах программные речи и рукописи
теоретических работ. Одним словом, тексты.
Если вести речь об оставленных текстах, то, видимо, прежде всего нужно
было бы говорить о содержании: ведь именно содержание тех идей, которые
генерирует человек, в первую очередь определяет уровень его интеллекта.
Однако я предлагаю на время абстрагироваться от содержания, с тем чтобы
остановиться на форме. К содержанию нам еще придется вернуться.
Итак, тексты.
Тексты безжалостны.
Обратимся для начала к публично произносимым речам. Но заметим: для
политического деятеля самого высокого уровня (а именно к такому разряду мы
должны были бы относить и самого Ленина и ближайших его сотрудников)
никакое выступление, касающееся программных целей движения, или даже
простой политической "злобы дня", не бывает (да и просто не может быть!)
чистой импровизацией. Это всегда результат постоянной, годами и
десятилетиями длящейся умственной работы. Поэтому любая речь, даже
произносимая экспромтом, - это всегда тщательно готовящаяся вещь, и умение
произносить речи (т. е. умение не просто строить риторически грамотные
фигуры, но в полной мере доносить содержание своих идей до слушателей)
является строго атрибутивным качеством любого профессионального политика.
Речи Ленина - и в этом может убедиться всякий - как правило представляют
собой что-то очень тяжеловесное; нередко они настолько путаны, что выявить
основную мысль докладчика можно лишь значительным напряжением своей
собственной мысли. Я, разумеется, не хочу сравнивать выступление
политического деятеля (пусть даже и причисляемого к лику гениев всех
времен и народов) с таким исключительным лингвистическим феноменом, как
превращающиеся в образцы высокого искусства импровизации Ираклия
Андронникова. Но (предлагаю каждому) вспомним, например, наших учителей
- как школьных, так и университетских: наиболее талантливые из них даже
самые скучные предметы легко превращали в интеллектуальный праздник, и
если мы мысленно попытаемся сравнить речи, по разным поводам
произносившиеся Лениным, с лекциями оставшихся в нашей памяти Учителей, то
мы легко обнаружим, что доведись нам учиться у Ленина, мы бы, пожалуй,
бессовестно прогуливали все его лекции, предпочтя непосредственному