"Стенли Эллин. Необоснованное сомнение" - читать интересную книгу автора

сторону.
- Послушай, Бен, - сказал я, - вы с Орвиллом читали какие-нибудь
книги о законах или что-нибудь в этом роде?
- Заглядывали, - лениво признал он, - в них полно интересных вещей.
Больше я ничего не смог от него добиться. Еще меньше мне удалось
узнать у Орвилла - я тогда сразу отправился в банк и попытался
поговорить с ним о его показаниях.
Можете себе представить, в каком я был состоянии, когда наконец
наступил день суда. Дело вызвало сильнейший переполох - в городе
такого еще не случалось. Зал суда был набит до отказа, а я, находясь,
можно сказать, в центре событий, понятия не имел, что же я вообще
должен сделать для Бена. Сам он относился ко всему, я бы сказал, с
поразительным хладнокровием. Лично мне худо делалось при виде
самодовольной физиономии прокурора - ну в точности как кот,
насладившийся канарейкой. И я не мог порицать его за это - в конце
концов, совершено зверское убийство, полиция разобралась с ним
моментально, и теперь он мог преспокойно почивать на лаврах, сидя с
готовеньким дельцем в руках.
Обращаясь с речью к присяжным, он красочно обрисовал преступные
деяния подсудимого. Мотив преступления ясен: Бену Сноу предстояло
получить миллион долларов после смерти дяди. Способ совершения - вот
он, на столе у секретаря, все могут его увидеть: это старый пистолет,
оставшийся после смерти отца Бена Сноу вместе с остальным имуществом
покойного много лет назад. Пистолет был обнаружен (причем доказано,
что из него недавно произвели выстрел) прямо на кухне, где Бен и
Орвилл пили кофе в тот момент, когда полиция ворвалась к ним. А
признание, подписанное Беном в присутствии свидетелей, исключает
всякую возможность сомнения в расследовании этого дела.
Что мне оставалось после этого? Только призвать на помощь слепую
веру в невиновность Бена и делать то, что он от меня хотел. Орвилла
Сноу вызвали в качестве первого моего свидетеля - и единственного, как
я понимал, - и, по-прежнему не имея ни малейшего представления, о чем
он, собственно, собирается говорить, я пригласил его пройти в ложу для
свидетелей. Он принял присягу, затем сел на скамью, разгладил
смявшуюся складку на брюках и посмотрел на меня с тем же безмятежным
спокойствием, с каким вел себя Бен с самого начала этого ужасного
дела.
Вы понимаете, я так мало знал обо всем случившемся, что даже не
представлял себе, с чего начать. В конце концов я решил, что надо
брать быка за рога, и обратился к нему с такими словами:
- Свидетель, не будете ли вы любезны рассказать суду присяжных, где
вы находились в ту ночь, когда было совершено убийство?
- С удовольствием, - отвечал Орвилл. - В ту ночь я находился в доме
дяди Хози с пистолетом в руке. И, если бы полиция спросила прежде
меня, вместо того чтобы приставать к Бену, я бы все рассказал. Дело в
том, что дядю убил я.
Господи, что тут началось! И еще говорят о каких-то сенсациях в
зале суда. Поднялся невообразимый рев. И тут, посреди всего этого
гвалта, я увидел, что Бен посылает мне нетерпеливые знаки рукой.
- Теперь, - зашептал он, - делайте что хотите, только не допустите,