"Стенли Эллин. Самое-самое" - читать интересную книгу автора

искусно входить в его собственный образ. Голосовые модуляции, отбор
слов, их употребление, манера сидеть, ходить, стоять, жесты,
мельчайшие нюансы в выражении лица - все это Артур старался перенять;
Чарли Принс же чувствовал себя довольно неловко - ведь ему приходилось
наблюдать себя в живом зеркале.
Что же касается Артура, то больше всего его поразила открытая им
незрелость Чарли Принса и его маленького мира. Из всех своих
наблюдений Артур сделал невеселый вывод о том, что Чарли Принс и ему
подобные нырнули из детства в юность - и там остались. Нет, они могли
расти и дальше, делаться выше, значительнее, но умственно и
эмоционально - это был предел. Нахватались взрослых слов и манер, а
что за ними? Но об этом Артур, конечно, не распространялся.
Его волнение особенно возрастало, когда дело близилось к деньгам.
Первого числа каждого месяца миссис Марш с улыбкой входила в комнату с
дорогим конвертом, адресованным Чарли Принсу. Прежде чем открыть,
Чарли Принс подносил его к свету, и становились видны контуры кусочка
бумаги - чека на пятьсот долларов, подписанного Джеймсом Ллевеллином.
"Семейный адвокат, - пояснил однажды Чарли Принс и с досадой добавил:
- Одного отца мне было мало, так старик Ллевеллин играл роль второго -
и с самого детства".
Для Чарли это были не деньги. Для Артура же чек был Ключом. Ключом
к волшебному саду, недостижимому для него. Ключом к комнате Синей
Бороды, вход в которую ему был запрещен. Ключом к Энн Хортон. Желаемое
оплатить им было нельзя, но отпереть дверь - можно.
Однако еще более мучительным для Артура оказалось то, что каждый
месяц на несколько часов все деньги были его. Чарли Принс расписывался
на обороте, а потом Артур нес чек в банк, где у него был свой
маленький счет, и получал наличные. Вернувшись, он аккуратно вычитал
сумму, которую Чарли Принс занимал у него в последнюю неделю-другую, и
только потом отдавал остаток соседу по комнате. Он делал так по
настоянию Чарли Принса.
- Это лучший способ убедиться в моей честности - в плате за комнату
и в наших расчетах, - объяснял Чарли. - А кроме того, тебе дадут
наличные запросто, а у меня с этим могут быть проблемы.
Вот так каждый месяц на несколько часов Артур становился другим
человеком. Чарли Принс великодушно предоставлял ему свой гардероб, и
Артур пользовался им, идя в банк; особенно он любил один прекрасно
скроенный костюм из отличной ткани, который сидел на нем как влитой. А
во внутреннем кармане этого костюма лежал бумажник, в котором в
новеньких хрустящих купюрах находились пять сотен долларов. И не было
ничего удивительного, что в один из таких дней он и произвел то
впечатление, о котором мечтал.
Когда Артур вошел в кабинет своего шефа, Энн Хортон сидела на углу
стола и беседовала с отцом. Она собиралась ему что-то ответить, но
взглянула на Артура - он стоял на пороге - и замолкла, а затем стала
отляпывать его снова уже с нескрываемым восхищением.
-- Ну вот, - сказала она отцу, - я вижу здесь этого молодого
человека уже в который раз, а ты все еще не удосужился нас
познакомить.
Ее тон смутил Артура - ведь мистер Хортон всегда представлялся ему