"Харлан Эллисон. Джефрти пять лет" - читать интересную книгу автора

была само очарование, к тому же - жена биржевого маклера. Под их крылом я и
прожил два года. А вернувшись домой, отправился к Джеффти - поиграть.
Мне было семь. Джеффти - по-прежнему пять. Я не заметил разницы. Что я
понимал тогда, в семь-то лет?
Семилетним мальчишкой я, валяясь на животе у радиоприемника, ловил
изумительные передачи. Привяжу заземлитель к радиатору, плюхнусь на ковер с
книжкой-раскраской и коробкой карандашей (в те времена большая коробка
вмещала всего шестнадцать цветов) и слушаю Эн-Би-Си: Джека Бенни в
"Джелл-0", "Амос и Энди", Эдгара Бергена и Чарли Мак-Карти, "На ночь
глядя", "Воздушных асов", программу Уолтера Уинчелла, "Это интересно
знать", "В Долине смерти"; но самые любимые - "Зеленый бомбардировщик",
"Одинокий странник", "Тень" и "Тише... Слышишь?". А теперь, сидя в машине,
сколько ни кручу ручку настройки, сколько ни гоняю взад-вперед по всему
диапазону, все одно: сотня струнных оркестров, пошлые домохозяйки и унылые
водители грузовиков Обсуждают с наглыми трепачами-ведущими превратности
собственной сексуальной жизни, бессмьТсленно бренчит кантри, орет рок - уши
вянут.
Когда мне стукнуло десять, скончался мой дедушка. Я числился "трудным
ребенком", и меня отправили в военное училище - уж там-то умеют держать
сорванцов в узде.
Время шло, я вернулся. Мне было четырнадцать. Джеффти - по-прежнему
пять.
В четырнадцать лет по субботам я ходил в кино. Билет на утренний сеанс
стоил тогда всего десять центов, и попкорн жарили на натуральном масле, и
ты всегда точно знал: тебя ждет хороший вестерн, или неистовый Билл Эллиот
в роли Реда Райдера и Бобби Блэйк в роли Бобренка, или Рой Роджерс, или
Джонни Мак Браун; а может, и какая-нибудь страшилка: "Дом ужасов" с Рондо
Хэттоном-Душителем, "Люди-кошки", "Мамочка", "Я женат на ведьме" с
Фредериком Марчем и Вероникой Лэйк; или серия бесконечных "Теней" с
Виктором Джори, или Дик Трейси, или Флэш Гордон; или пара-тройка мультиков;
или "Путевые заметки" Джеймса Фитцпатрика; или киноновости; или "Пойте с
нами", или, если досидеть до вечера, Бинго или Киино; и бесплатное
угощение. А теперь что показывают в кино? Как Клинт Иствуд разносит на
куски человеческие головы, точно спелые дыни.
В восемнадцать я пошел в колледж. Джеффти было по-прежнему пять.
Каждое лето я приезжал поработать в ювелирной лавке моего дяди Джо. Джеффти
не менялся. Теперь я понимал - он другой, что-то в нем не то, что-то
странное. Джеффти было ровно пять - ни днем больше.
В двадцать два я вернулся домой насовсем. Собирался открыть
представительство фирмы "Сони", первое в городе. Время от времени виделся с
Джеффти. Ему было пять.
Многое в жизни переменилось к лучшему. Люди больше не умирают от
прежних болезней. Автомобили ездят быстрее - по прекрасным дорогам в
мгновение ока домчат до места. Рубашки стали мягче и шелковистее. Книги
выпускают в бумажных обложках, хоть и стоят они не меньше прежних, в
твердых переплетах. И даже когда исчерпан счет в банке, можно протянуть на
кредитных карточках, пока все не вскроется. И все же, я думаю, мы утратили
немало хорошего. Вы знаете, что линолеума теперь не купишь - только
виниловое покрытие для пола? Нет больше клеенок; никогда уж не вдохнуть
этот особый чудный запах - запах бабушкиной кухни. Да и мебель пошла совсем