"Харлан Эллисон. Даже нечем подкрепиться" - читать интересную книгу автора

Надо было жить. Хотя бы потому, что в моей капсуле был воздух, еда,
циркулятор и скафандр. На таком запасе можно продержаться достаточно долго.
Вот я и стал жить в Преисподней.
Я просыпался, проходило множество часов, наполненных пустотой, я
уставал от нее, снова проваливался в сон, и просыпался, когда мои сны
становились слишком громкими и алыми - и так каждый "день". Вскоре мне
осточертела жизнь в капсуле, в одиночестве и тесноте, и я надумал
прогуляться по планете.
Надел кислородный костюм и решил не связываться с оболочкой,
регулирующей давление. Силы тяжести на планете едва хватает, чтобы я
чувствовал себя сносно, порой у меня теснит в груди. Но в ткань моего
костюма была встроена обогревательная система, так что мне не угрожало
ничего особенно страшного. Я прикрепил кислородный баллон к спине, надел на
голову шлем, затем соединил шланг с баллоном и надежно закрепил его гаечным
ключом, чтобы не произошло утечки.
И вышел наружу.
Небо над Преисподней начало темнеть, наступили сумерки. С тех пор как
я приземлился на поверхности планеты, прошло три светлых месяца, по моим
подсчетам еще два - до моего появления. Следовательно, мне оставался всего
один месяц примерно... а потом Вторая Луна полностью скроет крошечное
красное солнце, которому я так и не дал имени. Даже сейчас Вторая начинает
наползать на его диск, и я знаю, что в следующие шесть месяцев здесь
воцарится мрак, еще шесть месяцев солнце будет скрыто Первой Луной, только
после этого меня ждет шесть коротких светлых месяцев.
Вычислить орбиты и периоды вращения за прошедшее время оказалось
совсем нетрудно. Да и чем еще мне было заниматься?
Я начал гулять. Сначала у меня плохо получалось, потом я обнаружил,
что, если делать длинные прыжки, можно преодолевать большие расстояния.
Планета была практически голой. Ни огромных лесов, ни рек, ни океанов,
ни равнин с волнующейся пшеницей, ни птиц, ни другой жизни, кроме моей,
и... . Увидев их впервые, я подумал, что это колокольчики, потому что у них
были околоцветники такой характерной формы, а изящные пестики слегка
высовывались наружу. Однако, подойдя поближе, я понял, что здесь никак не
может быть ничего похожего на земные цветы - даже внешне. Конечно, они не
были цветами; и тогда, прямо на месте, тяжело дыша в своем прозрачном
шлеме, я назвал их флюхами.
Снаружи они были ярко-оранжевого цвета, который постепенно переходил в
оранжево-голубой, а затем в синий - возле самого стебля. Внутри же казались
скорее золотыми, и голубые тычинки заканчивались оранжевыми рожками. Очень
красивые, яркие флюхи радовали глаз.
Их росло около сотни у основания скал явно неестественного
происхождения: высокие, торчащие в разные стороны под причудливыми углами,
гладкие, с острыми, похожими на шипы, краями и плоской вершиной. Они скорее
напоминали кристаллы соли, какими их можно увидеть сквозь окуляр
микроскопа. В этом районе было множество таких скал, и, потеряв на
мгновение связь с реальностью, я представил себя крошечной мошкой,
оказавшейся среди огромных кристаллов, которые на самом деле всего лишь
пыль или какиенибудь микрочастицы.
А потом все вернулось на свои места, я подошел поближе к флюхам, чтобы
получше их рассмотреть, поскольку они были единственными представителями