"Харлан Эллисон. Второй глаз Полифема" - читать интересную книгу автора

дороги ему и желанны.
На самом деле он ничего к ней не чувствовал и ничего от нее не хотел.
Поэтому без содроганий мог дать все, чего ей так не хватало.
Обоих разбудил вой сирены "скорой помощи" под самыми окнами. Женщина с
нежностью взглянула на него и сказала:
"Мне завтра в контору спозаранку, инвентаризацию затеяли. Ты бы видел,
как папки лежат - ужас!" А на лице без труда читался подтекст: "Конечно, ты
можешь остаться, но пусть уж лучше твоя половина кровати остынет за ночь,
нежели утром я пойму по твоим глазам, что ты хочешь побыстрее уйти и смыть
под душем воспоминания обо мне, и сочиняешь предлог. Так что вот тебе шанс.
Уходи сейчас же. Потому что я знаю: если останешься, то завтра часов в
одиннадцать позвонишь и спросишь, не хочу ли я с тобой пообедать и сходить
в кино на дневной сеанс".
Кончилось тем, что он несколько раз поцеловал ее в щеки и один -
нежно, но сомкнутыми губами - в краешек рта, и ушел из ее квартиры.
С Ист-Ривер дул прохладный легкий ветерок, и он решил пройти через
Гендерсон-Плэйс и посидеть в парке. Чтобы не спеша вернуться из далеких
теплых краев. Его донимало странное чувство. Как будто он, уносясь из той
квартиры, перешел в иную сущность, во что-то вроде астральной проекции, и
вот теперь, по возвращении, ему недостает частички души - осталась там, в
ее постели.
Побаливала голова - чуть выше переносицы, под утолщением лобной кости,
весьма ощутимо кололо. Приближаясь к парку, он потирал переносицу большим и
указательным пальцами.
В парке Карла Шурца царствовала тишина. Тем парк и отличался от
остальных кварталов города, что даже после наступления темноты в нем можно
было гулять без опаски. Неподвижность, покой. Бандиты здесь встречались
редко.
Он облюбовал скамью, сел и устремил взгляд по-над рекой.
Боль усиливалась, и он помассировал переносицу и уголки подушечкой
пальца.
Однажды на вечеринке он познакомился с женщиной из штата Мэн. Он не
хотел думать о ней по-мужски примитивно, но ее обаяние и невинность
бросались в глаза. Она выросла в семье конгрегационалистов и была слишком
хорошо воспитана для такого города.
Она приехала из Мэна и устроилась в издательство. Но окружали ее не
слишком добрые мужчины. Очарованные миловидным личиком и веселым, добрым
нравом, они подкатывались к ней по два, по три, а то и по четыре раза. Но
она была слишком хорошо воспитана, чтобы таскаться с ними по шумным ночным
гулянкам, и мужчины уплывали обратно к своему одиночеству, разделяемому с
другими такими же неудачниками. Кто-то из них даже посоветовал ей
соблазнить ее "платонического друга", обходительного паренька, вступившего
в борьбу со своей сексуальностью, - дескать, потом можно будет иметь с
тобой дело. Она попросила советчика оставить ее в покое.
Через неделю Брубэйкер повстречал жену заместителя начальника
производственного отдела издательства, где все они работали, - та сказала,
что девушка из Мэна записалась на курсы чечетки.
Потом они снова увиделись на вечеринке и отошли к окну, свесили головы
над пропастью в тридцать один этаж, прячась от болтовни и дыма. Он сразу
понял, что она выбрала его. Воспитание не совладало с действительностью -