"Харлан Эллисон. Кроатоан" - читать интересную книгу автора

канализации и скользких, разбегающихся в разные стороны существ, рек,
которые так отчаянно стремятся к свободе, что с ними и Стикс не сравнится.
Именно в этом, скрытом подземном городе я и нашел ребенка.
О Господи, знать бы, с чего начать. С ребенка? Нет, раньше. Тогда,
может быть, с аллигаторов? Нет, еще раньше. С Кэрол? Возможно. С Кэрол
всегда все начиналось. Или с Андреа. Или со Стефани. Самоубийство вовсе не
акт трусости; наоборот, требуется определенная уверенность в том, что ты
намереваешься сделать.
- Прекрати! Черт подери, прекрати... я сказал, хватит!
Мне пришлось ударить ее. Совсем не сильно, но перед этим она,
спотыкаясь, металась по комнате, так что, когда я ее ударил, она перелетела
через кофейный столик, и целая куча подарочных изданий за пятьдесят
долларов посыпалась прямо ей на голову. Кэрол застряла между диваном и
перевернутым кофейным столиком. Тогда я оттолкнул столик с дороги и
наклонился, чтобы помочь ей встать, но она схватила меня за пояс и потянула
к себе; она плакала и умоляла меня сделать что-нибудь. Я прижал ее к себе,
спрятал лицо у нее в волосах и попытался отыскать какие-нибудь подходящие
слова, но что мог я ей сказать?
Дениза и Джоанна ушли и унесли с собой свои инструменты. После того
как ее выскоблили, она была совершенно спокойна, точно ее стукнули чем-то
тяжелым по голове. Спокойна, ошарашена, абсолютно сухие глаза, только
совсем пустые; она внимательно смотрела на меня, когда я держал в руках
полиэтиленовый мешочек. Но, услышав, как в туалете полилась вода, Кэрол
примчалась из кухни, где лежала на матрасе. Она бежала ко мне с отчаянным
воплем, и я успел поймать ее в холле как раз в тот момент, когда она
направилась в ванную. Мне пришлось ударить ее, хотя я не хотел этого
делать... чтобы дать воде возможность смыть мешочек.
- С-сделай что-ни-будь, - задыхаясь, прошептала она.
Я повторял ее имя, снова и снова, прижимал Кэрол к себе, тихонько
качал на руках, смотрел через ее голову на кухню в дверь был виден край
кухонного стола из тикового дерева, матрас с рыжими пятнами почти весь
сполз на пол, когда она соскочила, чтобы отнять у меня мешочек.
Прошло несколько минут, слезы высохли, и Кэрол принялась тоскливо
вздыхать. Я отнес ее на руках на диван, а она посмотрела наменя.
- Иди за ним, Гейб. Пожалуйста. Пожалуйста, иди за ним.
- Послушай, Кэрол, хватит уже... Я и сам чувствую себя
отвратительно...
- Иди за ним, ты, сукин сын! - крикнула она, и на ее висках проступили
синие вены.
- Я не могу пойти за ним, он попал в канализацию; он уже плавает в
чертовой реке! Прекрати немедленно, отвяжись, оставь меня в покое! - орал
я.
Ей удалось отыскать местечко, где прятались еще не пролитые слезы, и я
почти полчаса сидел напротив нее и просто смотрел. Одна-единственная лампа
тускло освещала гостиную. Я сжал руки, спрятав их между коленями, и жалел,
что она не умерла, что сам не умер, что не умерли все на свете... только
пусть бы ребенок остался жив. Однако. Он-то как раз и умер, единственный из
нас. Я спустил его в унитаз. Засунул в мешок и спустил. Он умер.
Когда Кэрол снова взглянула на меня... часть ее лица оставалась в
тени, так что получалось, будто слова рождены мраком, только глаза выдавали