"Харлан Эллисон. Эмиссар из Гаммельна" - читать интересную книгу автора

А место, памятник для народа,
Где дети нашли последнюю пристань,
Назвали улицей Пестрого Флейтиста...[ Перевод Е. Полонской.]
- Через неделю исполнится ровно семьсот лет с того дня, сказал я
пареньку.
Слова мои его не обрадовали. Он вздохнул и посмотрел на край.
платформы, в бесконечные пространства Сан-Франжелеса, распростёртого от
места, где стоял когда-то Ванкувер, и до того, что было раньше
Баха-Калифорнией. И мне показалось, что он плачет, но, когда он снова
повернулся, глаза его были всего лишь влажными.
- Ах, сэр, это верно. И мы полагаем, что времени вам было
предоставлено больше чем достаточно. Вот потому-то меня и послали. Но я
хочу быть милосерднее своего предшественника и поэтому позвал вас. Вы
можете понять, вы сумеете сказать им всем, предупредить, и мне не
придется...
Он не окончил фразу, оставив ее висеть в воздухе. И хотя здесь, на
башне, и так было холодно, меня пробрал глубинный озноб, словно кто-то
наступил на мою могилу.
Я спросил его, что он собирается сделать.
Он сказал мне. Это была бы самая большая сенсация во всей мировой
истории, окажись она правдой.
Я заметил, что люди потребуют доказательства.
Он сказал, что охотно предоставит доказательство. Небольшую
демонстрацию.
Итак, я вынул из своего нагрудного кармана устройство связи и
соединился со Службой Новостей, и сообщил, что у меня для них кое-что,
есть; я потребовал, чтобы центральная подключила меня к записи, и мгновенно
ощутил давление сенсоров, когда заработали датчики, вживленные в мои горло,
глаза и уши.
- Пятнадцатое июля две тысячи семьдесят шестого года, сказал я. -
Исключительно для Всемирной Службы Новостей. Сообщает Майк Стрэйтерн. Я
стою на вершине силовой башни Вествуда, Сан-Франжелес. А рядом со мной -
маленький мальчик с самой невероятной историей, какую я только слышал.
И я сделал вступление, которое могли вырезать перед выходом в эфир.
- Вилли согласился провести для нас небольшую демонстрацию, длякоторой
я и переключаюсь на далекий Таймссквер в Нью-Йорке, штат Манхэттен.
Экранчик в моей ладони замигал, и вот я уже смотрю на угол Сорок
второй и Бродвея. Рядом со мной мальчишка поднес к губам дудочку и заиграл.
Песенка ничего не значила для меня, но явно понравилась тараканам.
Если и есть научное объяснение тому, как тихая мелодия может донестись до
тараканов через весь континент, то это объяснение существует в рамках
науки, нам пока недоступной. Вероятно, нам ее уже никогда не понять.
Но, пока я смотрел, тараканы Манхэттена начали собираться. "Бормотанье
перешло в трепетанье, трепетанье переросло в топотанье..." Браунинг написал
бы эти строки совсем по-другому, вызови его Дудочник тараканов. Поначалу
раздался тихий щебечущий звук, потом щебетание перешло в скрежетанье, а
скрежетанье переросло в могучее громыханье коготки со скрипом царапали
пластик улиц и тротуаров. И они потекли тонкой струйкой, а потом - рекой, а
после - половодьем, а после - потопом. Они выходили из-под земли, и
выползали из стен, и из-под гниющих крыш, и из забитых мусором переулков,