"Харлан Эллисон. Люди для технического обслуживания" - читать интересную книгу автора

гораздо безопаснее, чем снаружи.
В мои обязанности входит следить за тем, чтобы не гас свет в этих
бесконечных коридорах и бесчисленных подсобных помещениях, чтобы без
перебоев функционировали приборы, механизмы и морозильные камеры (Корабль
говорит, что пищи там достаточно даже для самого моего отдаленного
потомка). Еще не бывало, чтобы мне не удалось устранить какую-нибудь
неисправность, и я этим горжусь.
- Живее! Уже без шести двенадцать! - торопит меня Корабль.
Поспешно освобождаюсь от скафандра, запихиваю его в дезактиватор и
бегу в камеру пыток - так я называю место, где Корабль раз в месяц
подвергает меня наказанию. Наверное, раньше это была просто одна из секций
десятого яруса, оснащенная всяческого рода контрольно-измерительной
аппаратурой. В подобных помещениях мне приходилось бывать ежедневно. В
камеру пыток ее переоборудовал по приказу Корабля мой прадед.
Ложусь навзничь на большой металлический стол. Ощущаю его холодную
поверхность спиной, ягодицами. Без одной минуты двенадцать. Жду,
содрогаясь. Потолок опускается - и вот уже моя голова прижата к столу.
Шарообразные насадки ограничителей стискивают виски. Ремень с
металлическими накладками обхватывает грудь. Зажимы смыкаются на запястьях
и лодыжках.
- Ты готов? - спрашивает Корабль. Этот Его вопрос - уже прямое
издевательство. Как будто от меня что-то зависит.
Корабль отсчитывает последние секунды:
-Десять... девять... восемь... один!..
Я Его ненавижу! Электрический разряд пронизывает мое тело. Все вокруг
разваливается на тысячу кусков и разлетается в разные стороны. Такое
ощущение, будто кто-то раздирает мои внутренности.
У меня темнеет в глазах, и я теряю сознание.
Но лишь оно ко мне возвращается, лишь только Корабль разрешает мне
слезть со стола, я повторяю мысленно слова моего отца, повторяю каждый раз
по окончании пытки. Вот что сказал мой отец незадолго до смерти: "Для
Корабля "зловредный" означает "умный". Умнее, чем Он. Ничего, ничего, у нас
еще осталось девяносто восемь шансов..." Отец произнес это очень тихо...
он, конечно, догадывался, что Корабль скоро его убьет. Да что я говорю:
"догадывался"! Отец это знал, потому что как раз через день мне должно было
исполниться четырнадцать. А ведь именно в этом возрасте и он когда-то
осиротел.
Вот почему я стараюсь не забыть сказанное отцом. Я чувствую, что в
этих его словах содержится какой-то важный для меня смысл, и надеюсь
когданибудь его постичь.
- Хватит с тебя! - объявляет Корабль.
Голова у меня раскалывается от боли, но я всетаки спрашиваю:
- Почему я наказан на три дня раньше установленного срока? - и слышу:
- Придержи язык, а то накажу еще раз.
Но я знаю, что Корабль этого не сделает. Тем более сегодня, когда Ему
почему-то особенно нужно, чтобы я был трудоспособен. Однажды по окончании
очередной экзекуции я спросил, за что, собственно, терплю эти муки, и мне
тотчас было приказано снова лечь на стол. После вторичного истязания я
долго не приходил в себя, и тогда Корабль забеспокоился - в ход пошли
средства реабилитации.