"Харлан Эллисон. Чернокнижник Смит" - читать интересную книгу автора

Смит довольно долго сидел на корточках с фонариком в одной руке и
кожаным мешком - в другой. Потом встал во весь рост, - кости,
перевернувшись в мешке, негромко клацнули, как бы подтверждая, что
направление луча он выбрал правильно. Но следовало быть крайне внимательным
- отведи он луч в сторону, и девушка, несомненно, попыталась бы слиться с
окружающей ее тьмой.
Но - нет, нет, она ждала его, прямая и неподвижная, как статуя. Ждала,
когда он приблизится, и не жмурилась от бьющего ей в лицо света. Он
переложил меток в руку, которой держал фонарик, всматриваясь в ее лицо так
же напряженно, как всматривался только что в черноту лестничного колодца.
Еще не коснувшись ее плеча, Смит уже знал, что девушка мертва. Она
опрокинулась и исчезла. Спустя несколько секунд снизу донесся слабый
всплеск.
Прислонясь к стене, Смит в задумчивости сосал правый указательный
палец. Его заклинания сыграли с ним жестокую шутку - надо же, заставили
разгуливать трупы. Было, ох, было нечто в этих, казалось бы, бессвязных
словосочетаниях, что находило отклик в его сознании, совести, подсознании,
и, стало быть, он, Смит, являлся соучастником всякого действия,
производимого заклинаниями, а не просто их озвучивал. Он был материалом,
столь же необходимым, как доска, в которую вгоняются гвозди при
строительстве дома. Но если дело обстояло именно так, то, выходит, характер
действий, заклинаниями производимых, зависел от свойств личности
заклинающего (то есть Смита), от его образа мыслей, от его настроения, в
конце концов.
И вот они, побочные эффекты: гибель цивилизации, ужасные мучения тех,
кого он только что был вынужден уничтожить. А теперь еще и живые трупы. Ну
конечно, эти чудовищные порождения его разума, столь явственные и даже
осязаемые, возникали и исчезали лишь благодаря действию его же собственных
заклинаний.
В этом мире Смит чувствовал себя очень одиноким, но, увы, он был
одинок также и внутри своего мозга, густо населенного фуриями.
Все подступы к цистерне, служившей Смиту пристанищем, были им
забаррикадированы. Как обычно, едва держась на ногах от усталости, он
проник внутрь через рваный пролом в стене служебного помещения подземки на
Седьмой авеню (немного к северу от Тридцать шестой улицы). Разжиться
консервами не удалось. Вот уже несколько дней он мечтал о персиках. Истекая
слюной, представлял, как впивается зубами в их сочную мякоть. Вчера вечером
не вытерпел, выбрался из своего логова и направился в жилые кварталы.
Однажды, уже после катастрофы, он приметил на одной из улиц уцелевший
пуэрториканский магазинчик. Смит тогда же обошел его вокруг (разумеется,
против часовой стрелки), пританцовывая и сотрясая воздух заклинаниями, - по
совершении этих магических действий он мог быть спокоен, что магазинчик не
подвергнется разграблению.
Огибая бездонные воронки и гигантские горы битого стекла, он пересекал
Таймс-сквер - и тут его заметили. Его узнали по синему пиджаку, и один из
них выстрелил из арбалета. Стрела просвистела над головой Смита и угодила в
стальную перекладину конструкции, изображающей огромную мусорную корзину -
надпись на корзине призывала не существующее ныне население Нью-Йорка
бороться за чистоту родного города. Вторая стрела пробила ему плечо. Смит
бросился прочь, они стали его преследовать, и вот случилось то, что