"Джеймс Эллрой. Черная Орхидея ("Лос-анджелесский квартет") " - читать интересную книгу автора

"тяжелый вес", 43 победы, 4 ничьих, 2 поражения; некогда местная
знаменитость, собиравшая на "Голливуд Лиджэн Стейдиум" немало народа. Я -
Баки Блайкерт, по прозвищу Жеребец, "полутяжелый вес", 36 побед, 0 ничьих, 0
поражений; однажды попал в первую десятку журнала "Ринг". Хотя, возможно,
просто потому, что главному редактору Нату Флайшеру нравилось, как я дразню
противников, обнажая большие, как у лошади, зубы. В статистике, однако, не
было отражено главное. У Бланчарда был сокрушительный удар, присущий только
классическим "охотникам за головами". Моя же тактика ведения боя была
другой: я кружил по рингу, контратакуя, стараясь бить по печени и не
раскрываться - множественные удары в голову лишили бы меня остатков
привлекательности, хватит и торчащих зубов. Боксерский стиль Ли отличался от
моего, как небо от земли, и всякий раз, когда мы стояли плечо к плечу во
время переклички, я спрашивал себя: кто кого?
Примерно год мы присматривались друг к другу. Разговаривали мало - в
основном о погоде, и никогда о работе или боксе. Внешне - ничего общего:
Бланчард - широкоплечий краснолицый блондин среднего роста с широкими
плечами, мощной выпуклой грудью, намечающимся плотным брюшком и ногами
колесом; и я - бледный, долговязый, мускулистый брюнет под метр девяносто...
Кто кого?
В конце концов я перестал думать на эту тему. Остальные полицейские,
однако, продолжали ее обсуждать. И в течение первого года службы мне
приходилось слышать самые разные мнения на этот счет: Бланчард - нокаут в
первых раундах; Блайкерт - победа по очкам; Бланчард - остановка боя после
медосмотра; вариант "Блайкерт нокаутировал противника" исключался.
За моей спиной велись и другие разговоры, касавшиеся нашей жизни вне
ринга: о том, как Ли, попав в полицейское управление Лос-Анджелеса и
участвуя в подпольных боксерских боях, которые посещали в том числе и
высокопоставленные полицейские чины со своими друзьями-политиками, сразу
пошел на повышение; про то, как в тридцать девятом, расследуя ограбление
банка "Бульвар Ситизенс", влюбился в подругу одного из грабителей и, нарушив
неписаные правила, стал с ней жить, перечеркнув тем самым свой уже было
наметившийся переход в сыскной отдел; о том, как эта девушка уговорила его
завязать с боксом. Эти слухи были для меня подобны финтам - я гадал, верны
ли они. То, что я слышал о себе, походило на солидные удары по корпусу. Все
было чистейшей правдой: и как Дуайт Блайкерт, кося от армии, пошел в
полицию, и как он чуть не вылетел из полицейской академии, когда выяснилось,
что его отец - член профашистской организации американцев немецкого
происхождения, и как, желая получить место в полиции Лос-Анджелеса, он сдал
федералам из Отдела по борьбе с иностранным влиянием друзей своего детства -
японцев по национальности. Его не приглашали участвовать в подпольных боях,
потому что ему никогда не удавалось уложить противника нокаутом.
Бланчард и Блайкерт: герой и стукач.
Вспомнив Сэма Мураками и Хидео Ашиду, в наручниках отправленных в
лагерь Манзанар, можно было легко понять, кто из нас чего стоил, но это были
лишь обманчивые впечатления. Позже, когда мы с Ли стали работать вместе, они
развеялись как дым.
Это случилось в начале июня 1943-го. За неделю до события у пирса Лик в
районе Венеция матросы повздорили с зутерами*. Прошел слух, что одному из
морячков выбили глаз. Стычки охватили и другие районы: персонал с военной
базы "Чавес Ревин" бился с мексиканцами в Алпайн и Пало Верде. Газеты