"Иар Эльтеррус, Влад Вегашин. Иной путь ("Отзвуки серебряного ветра") " - читать интересную книгу автора

детские же дома шли работать только те, кто не смог устроиться в школы,
люди, которые потеряли работу в платных образовательных учреждениях, либо
жители окраин Питера, сумевшие как-то пробиться в детские дома - там хоть
немного, но платили. И настоящих преподавателей среди них, разумеется, почти
не было.
Жители трущобных районов являли собой самую разношерстую толпу, какую
только можно было представить. Бывшие работники корпораций, неудачливые
бизнесмены, попытавшиеся открыть свою фирму, прогоревшие, и уничтоженные
сильными города сего, дети, сбежавшие из детских домов и те, кому не повезло
родиться в семьях "уволенных", и многие, многие другие. Их всех объединяло
только одно: озлобленность на жизнь и более удачливых сородичей. Жители
трущоб зарабатывали воровством, убийством и грабежами, и все они каждую
секунду своей жизни выживали, трясясь в ужасе перед очередной зачисткой,
которые иногда устраивались полицией. В трущобных кварталах цвела
наркомания, здесь отсутствовало понятие "благополучие", и верхом достижений
считалось влиться в какую-нибудь организованную банду, получив их
покровительство. Четкой границы между полосой коммуналок, которой
оканчивался Внешний город, и развалинами домов, где начинались трущобы, не
было, и жители последних частью перебирались на улицы первого.
Нищие-попрошайки, малолетние наркоманы, грабители и насильники - жизнь на
окраине Питера была полна опасностей. А для небольшой банды из трущоб
огромной удачей считалось обосновать свою "штаб-квартиру" где-нибудь в
подвале или на чердаке огромного "коммунального" дома.
Странно выглядело и различие технологического уровня в разных "кругах"
города. Центр почти не изменился со времен начала века, а то, что все же
претерпело изменения, пошло Санкт-Петербургу явно на пользу - улицы и скверы
стали чистыми, исчезли бомжи и попрошайки, погасла излишне яркая неоновая
реклама. Единственное напоминание о том, какой год стоит на дворе - флаеры,
полностью вытеснившие автомобили. Во Втором городе технологии пошли гораздо
дальше - здесь находились и автоматические магазины, не имеющие
обслуживающего персонала, и различные современные средства передвижения,
начиная от тех же флаеров и заканчивая популярными среди молодежи
гравициклами, вооруженная плазмерами и парализаторами полиция, линии
наземного метро - высокие серебристые конструкции, по которым с бешеной
скоростью проносились к космопорту и вдоль города узкие стреловидные поезда,
и многое другое. В трущобах же не было ничего, что говорило бы о конце
двадцать первого века, кроме, разве что, гравициклов и оружия у самых крутых
банд.
Впрочем, если смотреть чуть глубже, ближе к сути, то порядки и правила
жизни в трущобах очень мало чем отличались от порядков и правил жизни в
Центре, в Санкт-Петербурге. И там, и там выживали самые сильные, самые
зубастые, готовые не останавливаться ни перед чем. И те, и другие легко и с
удовольствием пользовались плодами труда людей, работавших на них,
хвастались друг перед другом, иногда ради урока прочим лишали жизни тех, кто
им не угодил. Устройство банды почти не отличалось от устройства корпорации,
разве что целью первой было раздобыть денег на еду и наркотики, а целью
второй - еще несколько миллиардов евро. Пожалуй, самая большая разница
заключалась даже не в обертке - поношенная куртка из псевдокожи или же
пошитый вручную костюм из натурального шелка от самого модного кутюрье.
Разница эта заключалась в том, что главари бандитских шаек убивали