"Виктор Эмский. Без триннадцати 13, или Тоска по Тюхину (Химериада в двух романах)" - читать интересную книгу автора

- Господи, но ведь это... это же мой Пегас!..
- Был твой, стал общественный, - сказал Кондратий. - Как отдельные
фрагменты твоего, Тюхин, в общем и целом совершенно никчемного творчест-
ва. А когда тебе в глаза, Тюхин, глядит твоя новая власть, твоя, хоть и
бывшая, но вполне партийная совесть, ты, Тюхин, бесстыжих своих глаз не
отводи... Не отводи, каблуком тебя в печень, а то хуже будет!..
И не лживые, нет, не лживые уже, а совершенно пустые, немигающие та-
кие, мертвые - вперились в меня глаза.
И он фыркнул, звякнул уздечкой, обескрыленный конь моего недавнего
вдохновения, персонаж моей, так и недописанной, самой лучшей в жизни по-
эмы. Косясь и копая передним копытом, он всхрапнул, мой злосчастный Пе-
гас, и золотая его - справа, вверху - фикса при этом зловеще взблестну-
ла, елки зеленые!..
Слезы навернулись на окаянных очах моих.
Все дальнейшее вспоминается как страшный сон. Квадратноскулое, с
"боксерской" носопырой хайло Кондратия Константиновича вдруг плаксиво
исказилось, утратило строгость форм, инсультно перекособочилось. Понача-
лу я подумал было, что это всего лишь оптический эффект, мои дурацкие
слезы, не более. Но тут Ираида Прокофьевна дико - Пегас встал на дыбы! -
завопила:
- Караул, наси... фиксируйте его!
- Э-э...ахуэ... - по привычке в рифму захрипел неисправимый матюжник.
И Господи, Господи! - до меня дошло, что с ним творится нечто уму непос-
тижимое, сродное тому, что стряслось с дворником Гайнутдиновым некоторое
время тому вперед.
Тайный мой завистник и недоброжелатель Кондратий Комиссаров, царствие
ему небесное, "поплыл" под моим незафиксированным взором!..
- Аа... мамуа!.. - вымычал он, валясь в крапиву. Лязгнула шашка, тупо
тумкнул затылок, покатились пятаки...
Именно в эту критическую минуту Ираида Прокофьевна Ляхина и прояви-
лась во всем своем грядущем великолепии. Всплеснув грудями, как
крыльями, она одним прыжком оседлала моего ампутированного лошака. Не-
верный Пегас чуть не надломился, но все-таки, сволочь, выдержал. Лишь
виновато покосился на меня, мол, извини, Витек, сам видишь, как оно обо-
рачивается...
- Юные пенсионеры! - засовывая под мышку правую титьку, вскричала но-
воявленная амозонка, воинствующе нагая, с указующим китайским зонтиком в
руке. - Юные пенсионеры, к борьбе с чуждыми нам воззрениями - будьте го-
товы!
- Всегда готовы! - дружно ответили верные левинцы, выскакивая из-за
кустов, где они и прятались все это время.
К распростертому Кондратию Константиновичу подбежала Перепетуя с ог-
нетушителем. С тем самым, на баллоне которого было написано "Гипосульфит
натрия (Фиксаж)". Зашипела струя, пущенная в подвергшуюся деформации го-
лову.
- Так ведь это же фотозакрепитель, - запоздало изумился я.
- А ты, мудила гороховый, думал, его "шипром" освежать будут?! - за-
хохотала гарцующая валькирия. - Чего стоишь-то?! Забыл, что делают в та-
ких случаях? А ну - беги, звони куда следует!..
- И вот ведь что поразительно: подхватив пальтецо, я действительно