"Виктор Эмский. Без триннадцати 13, или Тоска по Тюхину (Химериада в двух романах)" - читать интересную книгу автора

не было.
И тут смятенная тюхинская душа моя заговорила на разные голоса, как
это уже случилось однажды - в больнице Скворцова-Степанова.
- Может напиться, мужики, а? - неуверенно спросил трезвенник Эмский.
- Где, на какие шиши?! - тоскуя, вздохнул этот вечно во всем сомнева-
ющийся алкаш Тюхин.
- Свинья грязи найдет, - сказал афористический Финкельштейн. И как
всегда оказался, подлюка, ближе всех к истине.
Фантастическое, уму непостижимое видение предстало взору моему, когда
я подошел к улице Восстания. Я даже - на всякий пожарный - глянул поверх
очков (а ну, как мерещится?), но нет - это был не обман зрения, а самый
что ни на есть настоящий пивной ларек! - один из двух знаменитых, стояв-
ших здесь некогда спина к спине "сиамских близнецов" - и он, несмотря на
самое невозможное время - было уже заполночь - фунциклировал!..
И уж что совершенно доканало всех троих - даже очереди не было...
"Не может быть!" - не поверил прибавивший ходу Тюхин. Он рысцой пере-
бежал пустынную улицу, и, сунув голову в амбразурку, хрипло осведомился:
- Пиво есть?
Занавесочка дернулась, возникла фанерная табличка. "Онли хард каррен-
си" - прочитал по-английски Тюхин. Эмский вытаращился и глуповато, как
все поэты, вопросил: - Это как это?..
- А так, бля! - скрежетнул вставной челостью побледневший Тюхин. -
Они, пидоры, по ночам что хотят, то и делают! - и чуть не зажмурился от
бессильной злобы и простонал, как бывало в камере, - У-у, суки позор-
ные!..
Финкельштейн промолчал. Он наморщил свой не шибко большой, но до-
вольно-таки смекалистый лоб и вдруг сунул обе руки в карманы пальто. То-
го самого, пропади оно пропадом, однобортного...
- Что, паспорт?! - испугался Эмский.
Финкельштейн, все так же молча, вывернул подкладку и - вы знаете -
оказался-таки опять абсолютно прав, ибо в левом кармане она и обнаружи-
лась - искомая прореха...
- Что и требовалось доказать! - снисходительно заключил этот, извини-
те за юмор, Витохес-Герцл.
Остальное было делом техники. Трясущимися пальцами Тюхин прощупал по-
лу и... замер.
- Ну... что? - задохнувшись, спросил Эмский.
- А то! - подмигнул ему Финкельштейн и, деловито сопя, выудил на свет
Божий металлический - с орлом - доллар.
- Кружку! - хлопнул монетой о прилавок поездивший по заграницам Эмс-
кий.
- Таки - две! - поправил его Финкельштейн.
- Это самое... Три, бля! - вскричал Тюхин. - Нет - четыре!..
Внутри "сиамского близнеца" захоркал пивной кран. Высунулась огром-
ная, с рыжими, как у Афедронова, волосами на пальцах, рука с кружкой.
Родимой такой, стеклянной, наполненной по самую рисочку!
- И шапочка розовой пены была у нее набекрень! - прошептал уже развя-
завший в уме стихотворец Эмский.
Вобщем, когда я допил восьмую, этот рыжий облом предложил мне распи-
саться в ведомости. Мол, я - такой-то такой-то, причитающуюся мне сдачу