"Виктор Эмский. Без триннадцати 13, или Тоска по Тюхину (Химериада в двух романах)" - читать интересную книгу автора

опять ламбадировать будем, шоб никаких таких "чэпэ" больше не было!
- А ты?.. с нами, - не веря своему счастью, пролепетал вечно голодный
Тюхин.
- Как же - разбежалась и нога в говне! - деликатно отказалась Даздра-
перма. Мало того, она достала откуда-то из-под юбки три буханки родимой
нашей солдатской черняшечки, а когда я принял их в обе руки, воспользо-
валась моментом и дернула меня за... ну, в общем, за эти самые. И взго-
готнула и, откозыряв, удалилась, хабалка пригородная!..
Ах, если б я и впрямь обладал волшебным даром болгарской бабушки Ван-
ги, тем жутковатым талантом ясновиденья, который ненадолго заподозрил во
мне слепец-провиденциалист Ричард Иванович! О, если бы!.. Ведь это имен-
но она - эта вот эстонская, трофейная, да плюс наш, пропади он пропадом,
- ржаной - переквашенный, плохопропеченный... О, Господи, Господи!..
А тот звонок, которого мы ждали, раздался минут на десять позже ус-
ловленного срока.
- А вот это - он! - побледнела Идея Марксэновна.
Я, как и было договорено, метнулся к телефонному аппарату.
- Да, слушаю вас!
- Ку-ку... ку-ку... ку-ку, - трижды прокуковала кукушечка, не моя, не
деревянная. И все. И пошли гудки отбоя, которые тут же прервались и пос-
лышался встревоженный голос Дежурного по Кухне:
- Шо?! Хто звонил?..
Я не стал лукавить:
- Кукушка, - честно сказал я.
- Карэло-хвынская, со снайпэрской гвынтовкой?
Я повесил трубку. Итак, Марксэн Трансмарсович Вовкин-Морковкин, та-
инственный свидетель и очевидец и мой, в некотором смысле, тесть дал
знать, что будет ждать нас в три часа ночи в Таврическом саду у пруда.
- Ну что - пойдешь? - испытующе глядя на меня, спросила Идея Марксэ-
новна.
- А то нет, елки зеленые! - с каким-то совершенно неестественным для
покойника одушевлением ответил я.
Любите ли вы Невский проспект? Лично я терпеть не могу. Особенно
днем, в часы пик, да к тому же в эту нашу с вами смутную, межеумоч-
но-промежуточную, перед посадкой пришельцев из Светлого Будущего пору,
когда и в троллейбус-то сесть нет никакой человеческой возможности. Ти-
хая, почти провинциальная (чуть не обмолвился - провиденциальная!)
Тверская всегда была ближе и роднее моему сердцу, хотя бы потому, что я
бегал по ней, задрав штанцы, с железным обручем от пивной бочки на про-
волочном крючке. Бегал от тубдиспансера (на этом месте сейчас бывший
ДПП) и аж до решетки сада - самого Таврического на свете... "Под ноги,
под ноги гляди! Убьешься!.."
Бог ты мой, какие дивные, какие сентиментальные воспоминания обурева-
ли меня, Тюхина, в ту памятную ночь! И хотя от нашего с Идусиком дома до
сада, который здесь, в стране Четвертой Пуговицы, опутался колючей про-
волокой и - весь в часовых - стал резиденцией прапорщика Мандулы, Вер-
ховного Главнокомандующего Северо-Западного Укрепрегиона (ВГСЗУ), хотя
идти от нас было всего ничего - ну минут десять прогулочным шагом - я,
Тюхин, уже за час до назначенного срока не находил себе места: ходил по
кухне, как по камере, заложив руки за спину, садился, вставал, загляды-