"Виктор Эмский. Без триннадцати 13, или Тоска по Тюхину (Химериада в двух романах)" - читать интересную книгу автора

Увы, с логикой у меня всегда были нелады.
На углу Некрасова и Греческого меня взяли. О, если бы на Литейный,
если бы!.. Меня взяли в действующую армию.
Там же, в скверике с памятником поэту мести и печали я прошел уско-
ренный курс переподготовки. По окончании мне вручили новехонький "стин-
гер" и отправили на фронт, в район Псковско-Нарвской дуги. Ну и задали
же мы им жару под Кингисеппом!.. Потом начались неудачи. Окружение, кон-
тузия, плен... Не буду утомлять вас печальными подробностями. Да я и
сам, честно сказать, мало что помню из-за контузии. Ну - допросы, бара-
ки... Дожди... Помню, как у этого рыжего, забыл фамилию, вышибло послед-
ний ахнарик. Он нагнулся к моей зажигалочке прикурить, а она, пуля, -
бац! - и ни головы, ни курева, потому как пуля оказалась какая-то осо-
бенная, чуть ли не с атомным зарядом. Вот тут меня и повредило. Потом
был госпиталь, побег... Хорошо помню: смурное чухонское утро, проселоч-
ная дорога в соснячке, полуторка с нашими номерами. Шофер попался бое-
вой, забинтованный с ног до головы, даже глаз не видно. Я его, падлу,
сразу же узнал. По запаху!
- Поди, крепко запаздываю, товарищ генерал-адьютант? - спросил я.
- Полковник, Тюхин, полковник! - поправил меня дорогой товарищ Афед-
ронов. А на мой дурацкий вопрос отвечать и вовсе не стал, просто наддал
газу.
И так, молча, мы ехали до самого Питера, а потом и по нему, такому,
Господи, разбабаханному, такому не такому, что просто слов нет!..
- Эх! - глухо сказал сквозь бинты товарищ полковник. - Эх, Тюхин, да
что же они, гады, с тобой наделали. Аж плачешь, как баба! Ну ничего, ни-
чего - мы тебя еще подрегулируем!.. - и он, сволочь, хохотнул и так ша-
рахнул меня, Тюхина, по спине, что я вышиб башкой лобовое стекло.
От сотрясения снова пошли мои несусветные "роллексы". Я глянул на них
и сказал:
- Неужто все-таки опаздываем?!
И тогда товарищ Афедронов дал мне дружеский совет:
- А ты поднажми, ты бегом, бегом, власовец ты этакий! - И вытолкнул
меня из кабины на повороте, все у того же, на углу Некрасова и Греческо-
го, скверика.
Я упал, вскочил... И побежал, побежал вприхромочку - худющий такой, в
розовых очечках без стекол - вылетели, когда жахнуло, - в такой полоса-
той, концлагерной такой - меня ведь и не переодевали, только шапочку для
ансамбля выдали - в такой неизбывной моей пижаме...
Вдогонку кричали "стой!"", грозили военным трибуналом, стреляли даже,
но мне, предателю Родины, все уже было нипочем. Легкими, пружинящими
скачками я несся вперед, навстречу новым своим злоключениям...

Глава тринадцатая В августе сорок шестого

По Суворовскому я бежал уже с факелом в руках. Передала мне его как
эстафетную палочку вездесущая Перепетуя.
- Бежи, дорогой, - задыхаясь, сказала она. - Теперича только на тебе,
неизбежного, и надежа!..
Хлопнул выстрел. Я что есть сил побежал, а все, стоявшие по обе сто-
роны, - по правую и по левую - в едином порыве замахали руками, флажка-