"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Лоцман Кид (Авт.сб. "Последнее путешествие полковника Фосетта")" - читать интересную книгу автора

очень вкусным и сочным. К нему подошел пингвин и, склонив голову набок,
стал смотреть. Линдаль бросил ему кусочек галеты. Неторопливо, с большим
достоинством пингвин подобрал его и, благодарно кивнув рыжим чубиком,
удалился. Линдаль залил костер водой, выкурил сигарету и, спрятав голову в
тень огромного базальтового валуна, заснул.
Около года жил Линдаль на острове. Он охотился на диких свиней, ловил
рыбу, искал черепашьи яйца, варил крабов. Часами бродил он по берегу в
поисках интересных морских животных. Между делом он отрывал от скользких
камней моллюсков или вытаскивал из расселин маленьких осьминогов. На самой
опушке он построил маленькую уютную хижину. В ней всегда было свежо и
прохладно. Нежно пахла красная древесина пизоний. У входа покачивались
широкие листья папоротников.
Каждый день на три-четыре часа Линдаль уходил в море. Где-нибудь над
небольшими глубинами он сбрасывал в воду ультрагидрофон и, надев наушники,
погружался в мир звуков. Он слышал бесперебойное щелканье многочисленных
раков-альфеусов, ритмическое урчание морских петухов, голубиные стоны
горбылей, лай и скрежет ставрид. Порой все эти звуки тонули в привычном
фоне шумов. Линдаль знал, что скрывается за таким "фоном". Мысленно он
видел, как зубы рыб и клешни крабов разгрызают и дробят веточки кораллов,
раковины моллюсков - непрерывное заглатывание, жевание, преследование. Но
очень беден мир слышимых человеком звуков. Когда Линдаль включал
преобразователь ультразвука, то всякий раз удивлялся разнообразию
свистящих, жужжащих, воющих, гудящих тонов.
Иногда он сам погружался в море. Спрятав наушники под водонепроницаемым
шлемом и набрав в легкие побольше воздуха, он нырял и осторожно
подкрадывался к рыбам. Наверное, никто в море лучше его не знал, как
общаются между собой рыбы, предупреждают друг друга об опасности, скликают
на добычу.
Линдаль работал очень много, свободного времени у него почти не
оставалось. Но все чаще и чаще он начинал тосковать о людях, о простом
разговоре с людьми. Для него большую роль играл тот факт, что он не может
покинуть этот остров в любой момент, когда ему захочется. Если бы
где-нибудь в бухте тихо покачивался малютка "Галапагос" с полной цистерной
горючего, он, Линдаль, по крайней мере еще год мог бы не думать о
цивилизованном мире. Но судна не было, и Линдаль часто следил за
горизонтом, не покажется ли где-нибудь пароходный дымок. Но дымок не
показывался. Только однажды за все это время он слышал, как на большой
высоте гудели самолеты. Он быстро сложил костер из сухих веток скалезии.
Огонь побежал по пропитанной эфирами древесине. В воздухе разлился запах
больницы. Яркие языки пламени притушили звезды. Гул самолетов затих. И
Линдаль долгое время жил надеждой, что его сигнал заметили. Но прошли
месяцы, и никто за ним не приплыл. Линдаль опять ушел с головой в работу.
Он писал статьи для научных журналов, сортировал кассеты с фотопленкой,
препарировал морских животных, заготовлял коренья, вытапливал жир из
огромных слоновых черепах. Но все чаще и чаще, отложив дела, он неотрывно
смотрел на еле заметную бело-голубую линию горизонта.
Чтобы не разучиться говорить, Линдаль беседовал сам с собой. Он
декламировал вслух стихи, драматические монологи, даже сам сочинял
одноактные пьески для двух персонажей. Он постоянно говорил, пока не
пересыхало в горле. Тогда он пил охлажденный сок сладкого папоротника и