"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Слеза Большого водопада" - читать интересную книгу автора

болоту. Красноватая почва уступила место перегною, который упруго пружинил
при каждом шаге. Лес сменился непролазным кустарником, и каждый шаг давался
ценой поистине кавалерийской атаки. Мачете не знали отдыха. К счастью,
полоса кустарника оказалась неширокой, и люди вступили в море шуршащих трав.
Пришлось надеть рубашки с длинными рукавами. Саблевидные ленты с
микроскопическими зазубринами на обоюдоостром лезвии нещадно резали руки.
Грунт становился все более зыбким. Прежде чем сделать следующий шаг,
приходилось уминать траву ногой, чтобы ступать не по земле, а по
зеленовато-белому травяному настилу. Так было больше шансов не провалиться
по пояс.
Но вот пошла уже откровенная трясина: затянутые коричневой дрянью ямы,
окна черно-кофейной воды, поблескивающие сквозь слой зеленой сальвинии.
Впрочем, гораздо большую опасность таили в себе скрытые травой участки. Вот
где действительно можно было отдать богу душу! Приходилось внимательно
приглядываться к каждому цветку. Цветы растений-амфибий красноречиво и
честно предупреждали об опасности. Что же касается цветов, растущих на
сравнительно твердом грунте, таких проводники знали слишком мало.
Шестичасовой изнурительный переход оказался напрасным. Дальше пути пе
было.
Дик возвращался назад по беловатой дороге из травяных стеблей, чуть не
плача от злости. Пот ел лицо, как серная кислота. Виски трещали под ударами
пульса.
Из-под ног разбегались кузнечики и разлетались стрекозы. Над головами
проносились цапли. "Цапли, - подумал Дик. - Цапли. Значит, там все же есть
открытая вода. Может быть, даже то самое озеро..." Он выругался тогда длинно
и витиевато, как умеют только в Белене. Проводники остановились и
переглянулись. Он выругался опять, уже короче, по-английски. Они пошли
дальше. Легче ему не стало. И все же он решил сделать еще одну попытку
прорваться к озеру.
После суточного отдыха они вновь пошли на приступ. Опухшие от укусов и
полосатые от расчесов, четыре дня одолевали эти проклятые триста ярдов. В
итоге кровью и болью своей проложили дорогу к озеру. Дорогу, в полном смысле
слова вымощенную жердями и окрапленную потом.
Сразу же за болотом показалась узенькая кайма краснозема, обрывающегося
над темневшим внизу озером. Во время паводка вода в озере, наверное,
подымается вровень с берегами. Потом стремительно падает, размывая обрыв,
увлекая комья красного суглинка и обнажая переплетения корней.
Дик промыл первый таз и вскрикнул. На дне поблескивали горошины
самородного металла. Дик бросил таз и лихорадочно огляделся.
- Кошачье золото! - облизываясь, прошептал Мануэл.
Вода в озере казалась черной. Впрочем, в Амазонии это не редкость.
Образующиеся из отмерших растений гумусовые вещества, соприкасаясь с
известняками, дают нерастворимые соединения, которые выпадают на дно.
Но знание и эмоции не всегда выступают заодно. Вид озера навевал тоску
и тревогу. Синее небо померкло. Солнечный свет раздражал. Дик решил дать
отдых людям и, чтобы развеяться самому, отправился побродить с винчестером
вдоль береговой каймы. Но ему фатально не везло. С сорока футов он не попал
в индюка. Злой и мрачный, продирался он сквозь заросли. Ядовитая улитка
упала за шиворот, и шея тотчас вспухла. Жгло, как от горчичника. Поэтому,
когда он заметил карабкающегося по стволу древесного дикобраза коэнду,