"Сюсаку Эндо. Молчание" - читать интересную книгу автора

Родригесу вспомнились статуи Будды, которые он видел в Макао. В лике Будды
незаметно живое движение чувств, которое он привык видеть в изображениях
Христа. Стояла полная тишина, только громко жужжали мухи, целым роем кружась
то над узниками, то над самураем.
- Мы вовсе не гневаемся на вас. Хотелось бы, чтобы вы это поняли.
Подати вы платите исправно, на государственных работах тоже трудитесь
усердно - с чего бы нам понапрасну сердиться на вас?.. Уж кто-кто, а мы,
чиновники, знаем, что крестьяне - оплот страны.
Жужжали мухи, шелестел веер, которым обмахивался старик, откуда-то
издалека ветерок доносил кудахтанье кур. Это и есть допрос? - недоумевал
священник, опустив глаза в землю. Неужели перед пытками все мученики слушали
такие же притворно-ласковые слова? Он ждал страха, но, странное дело, страха
не было. Пытки и смерть казались чем-то далеким и невозможным.
- Мы дадим вам время подумать и надеемся получить разумный ответ. -
Разговор был окончен, с лица старика исчезла притворная улыбка, ее сменило
выражение высокомерной алчности - совсем как у китайских купцов в Макао.
Сидевшие в кустах стражники встали.
- Пошли! - раздалась команда.
На поднявшегося вместе со всеми священника старик взглянул, сморщив
лицо, как обезьяна. В его взгляде впервые блеснула ненависть.
- А ты... - крикнул он, выпрямившись во весь свой крохотный рост и
положив руку на эфес меча. - Останься!
Слабо улыбнувшись, Родригес снова опустился на траву. Этот карлик,
выпятив грудь, как бойцовый петух, явно старался не ударить в грязь лицом
перед чужеземцем в присутствии арестантов. "Обезьяна... - усмехнулся
Родригес. - Вылитая обезьяна. И незачем хвататься за меч и принимать такой
воинственный вид! Я не собираюсь бежать".
Он проводил взглядом пленников, поднимавшихся по склону; они вскоре
исчезли из виду. С горечью он прошептал:
"Hoc Passionis tempore, Piis adauge gratiam22... Господи! Не посылай им
испытаний сверх меры! Они не выдержат новых мучений. До сих пор у них
хватало терпения. Терпели все - непосильные подати, тяжкий труд, нищенскую
полуголодную жизнь. Так неужели Ты пошлешь им еще новые испытания?"
Старик-самурай поднес ко рту сосуд с водой и сделал несколько мелких
глотков, запрокинув голову, как пьющая курица.
- Я не раз беседовал с разными падре, - сказал он совсем другим, даже
каким-то заискивающим тоном. - Вы понимаете по-японски?
Легкое облачко ненадолго скрыло солнце, в лощине потемнело, среди травы
громко застрекотали молчавшие до сих пор цикады.
- Мужичье - дураки. Но их жизнь или смерть, падре, целиком зависят от
вас. - Родригес не очень понимал, куда клонит хитрый старик, но было
понятно, что он старается заманить его в западню. - Простолюдины не способны
думать своей головой. Толку от них все равно не добьешься. Но если вы
скажете одно маленькое словечко...
- Какое словечко? Что я должен сказать?
- "Отрекаюсь"... - Старик с треском захлопнул веер и усмехнулся. -
"Отрекаюсь", вот что...
- А если я откажусь? - со спокойной улыбкой сказал священник. - Тогда
вы меня убьете?
- О нет, нет! - Самурай грустно вздохнул. - Ни за что! Тогда эти олухи