"Сюсаку Эндо. Молчание" - читать интересную книгу автора

стали бы упорствовать еще больше. Мы уже допускали подобные ошибки - и в
Нагасаки, и в Омуре. Христиане - народ упрямый.
Старик тяжело вздохнул, но было понятно, что все это - сплошное
притворство. Родригес испытывал даже своеобразное удовольствие, поддразнивая
эту маленькую обезьяну.
- Как истинный падре, вы должны проявить милосердие к этим
крестьянам,..
Родригес невольно улыбнулся. Какая наивная, детская логика! Неужели он
надеется этим чего-то добиться?.. Увы, Родригес совсем не учел, что его
собеседник столь же по-детски впадает в ярость, потерпев поражение в споре.
- Итак?..
- Казните меня одного... - пожал плечами священник, насмехаясь над
самураем.
На лице японца выразилась гнев и досада. С неба, затянутого тучами,
донеслись далекие раскаты грома.
- Ну что ж... Они будут очень страдать - из-за вас!


***

Его втолкнули в хижину. Сквозь плетеные стены, поставленные прямо на
голой земле, проникали, как нити, солнечные лучи. Снаружи доносились голоса
стражников. Куда они увели христиан? Те исчезли, как в воду канули. Обняв
колени руками, он сидел на земле и думал о Монике и одноглазом. Потом ему
вспомнилась деревня Томоги - О-Мацу, Итидзо, Мокити, - и сердце сжалось от
боли. Будь у него время для размышления, хотя бы одна минута, - он мог бы
благословить этих несчастных крестьян... Но он даже не подумал об этом. Это
означает, что он утратил спокойствие духа. Он даже забыл спросить у них,
какое нынче число, какой день, какой месяц... Даже об этом он позабыл. Он
потерял чувство реальности, ощущение времени и сейчас не смог бы даже
сказать, сколько дней прошло после Пасхи или какой нынче церковный
праздник...
Четок у него не было, и он стал повторять "Pater noster" и "Ave Maria",
загибая пальцы, но как вода проливается из уст тяжко больного, так и молитва
не достигала сердца. В сущности, его больше занимали стражники, болтавшие
под дверью хижины. Чему они так радуются? Мысли его вновь возвратились к
освещенной оливковой роще, к людям, державшим пылающие черным пламенем
факелы, равнодушные к судьбе Иисуса. Те стражники тоже были людьми. И тоже
были безразличны к судьбе другого человека... "Истинный грех, - подумал
он, - это вовсе не ложь, не кража. Грех - это равнодушие, позволяющее одному
человеку попирать жизнь другого, нимало не думая о тех муках, что он
причиняет..." И тут молитва зазвучала из самых глубин его сердца.
Внезапно на прикрытые веки упал луч света. Кто-то осторожно, стараясь
не шуметь, приоткрыл дверь. Родригес успел поймать устремленный на него
взгляд узеньких, недобрых глаз. Но, когда он поднял голову, человек
мгновенно исчез.
- Говоришь, он ведет себя смирно? - спросил незнакомый голос у
стражника, только что заглядывавшего в дверь. В ту же минуту дверь
отворилась. В потоке света, хлынувшем в хижину, возникла фигура самурая - не
того старого, а другого, без меча.