"Петер Энглунд. Полтава (Рассказ о гибели одной армии) " - читать интересную книгу автора

пытались сдаться. Кроме того, после битвы часть офицеров требовала, чтобы
были убиты те немногие, кто все-таки был взят в плен, так как, по их мнению,
охрана пленных была ненужной изнурительной работой для шведских солдат.
После сражения при Добром также были убиты пленные; один из высших шведских
офицеров помиловал русского подполковника, чтобы попробовать вытянуть из
него какие-нибудь сведения, но финский солдат ринулся вперед с криком:
"Только не давать пощады, господин, мы сыты по горло такими, как он, добрый
господин!" - и проткнул шпагой беззащитного человека.
Если мы попробуем прояснить образ, в каком являлся воинам их враг,
картина покажется нам противоречивой.
Хотя временами в своем ожесточении враждебность доходила до полного
беспредела, были также и противоположные тенденции. Как правило, отношения
между офицерами воюющих сторон были лучше, чем отношения между солдатами
двух армий. Некоторые полагали, что нельзя разрешать рядовым по разные
стороны линии фронта общаться друг с другом во время перемирия, поскольку
они были "склонны к дракам". Совсем другое дело офицеры. В том, чтобы
завести приятелей на стороне противника, не было ничего невозможного.
Офицеры могли встречаться в общепринятых формах общения - для учтивой
болтовни на "ничьей земле", совместных обедов или обмена подарками.
Галантная утонченность могла простираться даже на дымное поле брани. Образ
врага понимался не так, как у нас, существуют указания, что одна сторона
могла дать взаймы другой лекаря, угостить освежающими напитками или фруктами
или даже заниматься торговлей через линию фронта. У офицеров, как правило,
было то, чего недоставало солдатам: возможность общения, так как большинство
из них знало один и тот же язык, немецкий или французский. У них также была
естественная точка соприкосновения в виде принадлежности к одному классу:
подавляющее большинство из них были дворяне. Кроме того, их объединяла
большая почетная общность - их военная профессия, все они в том или ином
значении были чем-то вроде наемных воинов. (Эта военная традиция
профессиональной общности по обе стороны фронта продолжала жить еще очень
долго. В качестве знаменитого примера можно привести братание на Западном
фронте на Рождество 1914 года. Это событие охотно истолковывалось как
проявление любви между народами и ростки пацифизма, но в не меньшей мере это
было в высшей степени традиционное выражение простой корпоративной общности
офицеров.)
В то время как далекарлийцы штурмовали второй редут и уничтожали там
людей, другие отряды (в общей сложности семь батальонов) шли вперед левее к
задней линии. Теперь, когда правое крыло начало забирать еще дальше вправо -
чтобы использовать открытое поле, до которого они дошли, - левое крыло
последовало за ним в этом движении. В результате они вышли прямо на редут
номер три в продольной линии. Это был большой и хорошо вооруженный
треугольный шанец, окруженный валом и рвом и искусственными препятствиями в
виде рогаток. В нем ждал атаки шведов русский пехотный батальон из бригады
Айгустова (500-600 солдат, которым были приданы артиллерийские орудия) под
командованием своего полковника. Если им не удастся отбить волны синих
мундиров, им, без сомнения, предстоит разделить жестокую судьбу солдат в уже
взятых укреплениях.
Первый батальон из Нерке-Вермландского полка, под началом подполковника
Хенрика Юхана Ребиндера, тридцатисемилетнего сёдерманландца, пошел в атаку
на редут. Способ действия был хорошо отработан во время бесконечных