"Пер Улов Энквист. Пятая зима магнетизёра " - читать интересную книгу автора

презрительной улыбкой, на ее лице появилось вдруг злобное выражение, и она
стала на него кричать. Потом он понял, что это было из-за его улыбки. И крик
ее разорвал сотканную им для этих тупоумных мужланов паутину лжи, чтобы им
было чему поклоняться и чему верить; девчонка разорвала паутину, и плащ
чудодея спал с его плеч. И он предстал перед ними обманщиком, тем, кого надо
разоблачить, покарать и убить.
"Доверие, какое я к себе внушал, бывало порой чрезмерным, - писал
Мейснер в одном из писем. - А это тяжкое бремя".
Тело внизу исчезло. Теперь Мейснер видел только человека, который в
одиночестве сидел на камне посреди ущелья. Он сидел неподвижно, устремив
взгляд на вход в пещеру. Как сторожевой пес, спокойный, но полный решимости,
сидел он там, скрытый тенью скалы напротив, но все же хорошо видный тому,
кто прятался в пещере.
Мейснер облизал губы и понял: ожидание будет долгим. Они хотят взять
меня измором, подумал он. Они больше не станут карабкаться по склону. Они
станут ждать.
И полыхающим подтверждением его мысли в глубине ущелья вспыхнул огонь,
почти невидимый из пещеры: огонь, жаркий, манящий огонь. Защита от холода,
защита от мрака. Он подмигивал пещере своим разгорающимся оком дружелюбно,
насмешливо, словно его полыхающий световой сигнал был вестником самой жизни.
С неподвижным лицом, почти свесившись над пропастью, наблюдал Мейснер эту
сцену: как встретились и слились воедино мрак и огонь.
Веревкой его не связали, но в недрах усталости и сна его связывала
боль, он застонал.
Огнем его уже пытали, а теперь они вновь отделились от черных стен
пещеры и начали его бить. Ожоги покрывали все его тело, но больше всего
болели плечи. Спина саднила тоже, и ему казалось, окинув взглядом его лицо,
они засмеялись и сказали: "Теперь ты узнал, вызыватель дождя, теперь ты
узнал, каково под огненным дождем". Он бормотал, пытаясь объяснить, что он
сделал это не ради себя, а ради них, но они не поверили. Они снова стали его
бить. "Деньги! - требовали они. - Деньги, которые мы добывали в поте лица
для своих детей, а ты отобрал и пропил в бардаке! Ах ты, чертов сын, -
говорили они. - Захотел помериться силами с самим Господом Богом!"
Потом все фигуры слились в одну; и эта тощая фигура в черном схватила
его за волосы и, подтащив к отверстию пещеры, показала на ущелье, которое
стало вдруг прекрасной, плодородной долиной, распахнувшейся так широко, что
ему почудилось, будто он видит край земли.
- Вот что ты получил в удел, - шепнул человек в черном. - Вот что я
показал тебе когда-то. Когда ты был моложе.
Потом они вернулись, и под градом ударов он со стоном перевалился на
бок и тут на его ладонь капнула вода, и, дернувшись, он проснулся.
Была кромешная тьма. Спина болела, он продрог и понял, что идет дождь.
Сейчас ночь и полил дождь, вяло подумал он. Дождь поливает их. И тут он
подумал о тех, внизу, высунулся из пещеры, почувствовал затылком струи
ливня, попытался что-нибудь разглядеть, но не смог. Огонь внизу уже не
горел. Дождь затопил все звуки, весь жар.
Им тоже холодно, удовлетворенно подумал он. Огонь погас, они злятся, им
холодно. Он улыбнулся в потемках, спокойно, безмятежно, сознавая, что дождь
помогает ему, а им служит помехой. Потом он взял флягу и наполнил ее водой,
которая собралась в расселинах у входа в пещеру. Потом осторожно выпил: вода