"Санъютэй Энтё. Пионовый фонарь (Повесть, пер. - А.Н.Стругацкий)" - читать интересную книгу автора

мечами на моего господина.
- Послушай, любезный, - сказала О-Куни. - Если господин благоволит к
тебе, это не значит, что ты можешь своевольничать. Ступай в людскую и спи.
В этом доме покои охраняю я.
- Вот как? - сказал Коскэ, - Почему же, охраняя покои, вы оставляете
открытой садовую калитку? В открытую калитку пробралась собака, гнусная
скотина, не знающая ни благодарности, ни чести, и эта скотина, жадно
чавкая, пожирает самое ценное в доме моего господина. Я простою здесь в
засаде всю ночь, но дождусь ее. Глядите, вот валяются гэта, значит, в дом
кто-то забрался!
- Ну так что же? - сказала О-Куни. - Это пришел господин Гэндзиро, наш
сосед.
- И для чего, же господин Гэндзиро пожаловал?
- Это совершенно не твое дело! Ты дзоритори, ступай и охраняй ворота.
- Однако и господину Гэндзиро хорошо известно, что по двадцать первым
числам наш господин находится на дежурстве. Странно, что он явился к
нашему господину в его отсутствие.
- Ничего странного. Он явился вовсе не к господину.
- Да, не к господину, а к вам. И по какому-то тайному делу.
- Как ты смеешь? - возмутилась О-Куни. - Ты что, подозреваешь меня?
- Ничего я не подозреваю. Странно только, что вам пришло на ум, будто я
подозреваю. Мне кажется, всякий на моем месте удивился бы, узнав, что в
дом, где одни только женщины, среди ночи забрался мужчина.
- Ну, это уж слишком. Мне просто стыдно перед господином Гэндзиро. Как
ты можешь так думать обо мне?
Гэндзиро, слышавший весь этот разговор, решил, что пора вмешаться. Он
был человеком хитрым, как и всякий мерзавец, способный покуситься на
наложницу соседа. Кроме того, в те времена положение самурая отличалось от
положения простого слуги-дзоритори, как небо от земли. Гэндзиро вышел из
комнаты и строго сказал:
- Что это ты там говоришь, Коскэ? Поди-ка сюда!
- Что вам угодно? - отозвался Коскэ.
- Я сейчас слушал тебя и поражался, - сказал Гэндзиро. - Ты намекаешь,
будто мы с госпожой О-Куни находимся в непозволительной связи. Возможно, в
свое время, когда за разгульное поведение меня изгнали из дома к
родственникам в Оцуку, такие подозрения и могли иметь основания. Но сейчас
я собираюсь идти в наследники, и накануне, такого серьезного шага в моей
жизни слушать подобные вещи я не желаю.
- А если вы сами изволите сознавать, что находитесь накануне такого
серьезного шага, - сказал Коскэ, - то почему среди ночи приходите в дом к
женщине в отсутствие ее господина? Вы сами, словно нарочно, навлекаете на
себя подозрения в нехороших намерениях! А что мальчика и девочку с семи
лет вместе не сажают, что по чужим бахчам с корзиной не ходят и под чужой
грушей шапку не поправляют - хоть это-то вам известно?
- Молчать! - закричал Гэндзиро. - Не смей мне дерзить! А если я пришел
по делу? А если мое дело не требует присутствия хозяина? Что ты скажешь
тогда?
- В этом доме не может быть дел, которые бы не требовали присутствия
моего господина, - сказал Коскэ. - Если вы такое найдете, можете поступить
со мной, как вам благоугодно.