"Ханс Магнус Энценсбергер. Племянник Вольтера (Мистификация в стиле Дидро)" - читать интересную книгу автора

ревновать к нему - только потому, что я позволяю ему спать в моей приемной?
(Снова в образе Философа, обращаясь к Племяннику.) А вы угнездились там
как клещ. Вы его обобрали до нитки, и тогда...
(Снова в образе Вольтера, обращаясь к племяннице.) Он крадет все, что
только можно унести. Мои письма, мою бриллиантовую брошь.
(Изображает голосом и пластикой племянницу.) Я могла сразу тебе
сказать, что он - просто крыса. Но ты же не хотел меня слушать.
ПЛЕМЯННИК. Да как вы посмели! Вы лжете!
ФИЛОСОФ (как племянница). Да, пока он был твоей постельной собачкой, но
теперь, когда стал жирным и лохматым...
ПЛЕМЯННИК. Не было этого!
ФИЛОСОФ (теперь он подражает Племяннику). Вы мой благодетель! Я
преклоняюсь перед вами!
(Голосом Вольтера.) Поклонение мне привычно, но от вашего поклонения,
да еще в подобной манере, прошу меня избавить.
(Как Племянник.) Простите меня! Молю вас! Это никогда не повторится.
(Как Вольтер.) Прочь! Прочь! Не прикасайся ко мне! Это омерзительно!
(Бросает ему деньги.) Вот, возьми! Забирай и вон отсюда! И больше не
показывайся мне на глаза!
Племянник зажимает уши.
ПЛЕМЯННИК. Хватит! Прекратите!
ФИЛОСОФ (как Вольтер). Мари-Луиза! Мари-Луиза! Слышала последнюю
новость? Теперь он бегает по Парижу и повсюду выдает себя за моего
племянника. За моего племянника! Дальше некуда! Но не беспокойся, дорогая
племянница, я уже пригласил нотариуса. Он не получит ни гроша. Я лишаю его
наследства!
ПЛЕМЯННИК. Что?! Откуда вам это известно?
ФИЛОСОФ. Это уж моя забота.
ПЛЕМЯННИК. Нет. Он не может так со мной поступить.
ФИЛОСОФ. Я вас предостерегал. Но вы думали: он же всего лишь философ, а
в ваших глазах это означает - наивный простак.
ПЛЕМЯННИК. Да, да, да. Я готов это признать. Боже мой, сам не знаю, что
со мной происходит. В последнее время я совершаю ошибку за ошибкой.
Пауза. Из-за сцены справа доносится шум спускаемой воды. Оба
собеседника в изнеможении глубоко опускаются в кресла.
ФИЛОСОФ. Ну да ладно. Порой мне надоедает играть роль философа. Ведь
рассудок так хрупок. Следует проявлять осторожность, чтобы не сойти с ума,
философствуя о философии. И еще вечные неприятности с издателями, этими
отъявленными мошенниками. Что ни день - любопытные, просители, соглядатаи,
которые не дают мне работать. Ведь я затворник. Да, я сижу из года в год,
как арестант, разница лишь в том, что у моей камеры стены бумажные.
Не замеченный собеседниками, появляется старик с двумя сопровождающими
его монахинями и семенит обратно в зал. Теперь на нем надет, поверх шелковых
панталон до колен, пиджак в узкую полоску и галстук.
Повсюду рукописи, aide-memoires16, счета, протоколы... И все
это постепенно зарастает плесенью. И еще политика! Она нагоняет на меня
тоску. До чего унылое занятие. И почему я? Почему я должен вечно подставлять
голову?
ПЛЕМЯННИК. И со мной так же. Придя сюда, я был свеж и бодр. А теперь?
Вы же видите, я больше ни на что не гожусь.