"Кэролли Эриксон. Тайный дневник Марии-Антуанетты " - читать интересную книгу автора

Отец Куниберт, духовник, повелел мне записывать в него все мои грехи,
чтобы я могла задуматься над ними и молиться о прощении.
- Пишите! - заявил он и, высоко приподняв густые седые брови, отчего
лицо его приобрело свирепое и безжалостное выражение, подтолкнул дневник ко
мне. - Пишите обо всем, что сделали! Исповедуйтесь!
- Но я не сделала ничего дурного, - говорю я.
- Все равно пишите. Потом посмотрим. Записывайте все, что вы сделали,
начиная с прошлой пятницы. И ничего не упускайте!
Очень хорошо, тогда я запишу в дневник все, что сделала в тот день,
когда отправилась проведать Джозефу, и то, что случилось после, а потом
покажу отцу Куниберту то, что написала, и исповедуюсь ему. Я начинаю завтра.

18 июня 1769 года.
Мне тяжело и грустно описывать то, что случилось, потому что очень жаль
свою сестру, на долю которой выпали невыносимые страдания. Я попыталась
рассказать об этом отцу Куниберту, но он лишь раскрыл дневник и вручил мне
коробку заточенных гусиных перьев. Он - тяжелый человек, как говорит
Карлотта, и не желает выслушивать объяснения.
Итак, вот что я сделала в пятницу утром.
У своей служанки Софи я одолжила простую черную накидку с капюшоном, а
на шею повесила серебряное распятие, как делают сестры милосердия. Я
приготовила корзинку, в которую положила свежий хлеб, сыр и немного клубники
из дворцового сада. Не сказав ни слова Софи или кому-либо другому о том,
куда собираюсь, я отправилась ночью в старую заброшенную школу верховой
езды, где, по моему твердому убеждению, и держали мою сестру Джозефу.
Она отсутствовала уже неделю, с тех самых пор, как у нее сделалась
лихорадка, и она начала кашлять. Никто не пожелал сказать мне, где она
находится, так что пришлось выяснять это самой, расспрашивая слуг. Слуги
всегда знают все, что делается во дворце, даже то, что происходит между
мужем и женой в уединении их опочивальни. И вот от Эрика, помощника конюха,
который ухаживал за моей лошадкой, Лизандрой, я узнала, что в подвале старой
школы верховой езды появилась больная девушка. Он видел, как ночью туда
ходили сестры милосердия, а однажды даже подсмотрел, как придворный медик,
доктор Ван Свитен, вошел туда и очень быстро вернулся, смертельно бледный,
прижимая к губам носовой платок.
Я уверена, что речь идет о моей сестре Джозефе, что она лежит там в
темноте, больная и всеми покинутая, и ждет, когда за нею придет смерть. Я
должна была пойти к ней. Я должна была сказать ей, что ее не забыли и не
бросили одну.
Ну вот, я завернулась в черную накидку и вышла наружу. Пламя свечи,
которую я прихватила с собой, трепетало на ветру, пока я шагала через двор,
а потом свернула под арку и вышла к конюшне. В здании старой школы верховой
езды не было видно ни огонька: сюда уже давно никто не ходил, а в стойлах не
держали лошадей.
Я пыталась думать только о Джозефе, но когда вошла в темное здание с
высоким куполообразным потолком, меня охватил страх. По углам в темноте
скользили неясные тени. Когда я подошла ближе и подняла свечу, оказалось,
что это шкафы для упряжи, пустые корзины и закрома, в которых раньше лежало
сено.
Вокруг царила тишина, если не считать легкого потрескивания деревянных