"Стив Эриксон. Явилось в полночь море (Магич. реализм) " - читать интересную книгу автора

совершенно не желал этого слышать.
Они не ели за одним столом и вообще не проводили время вместе, и дом
стал принадлежать скорее ей, чем ему, поскольку Жилец запирался в комнате
на нижнем этаже. Насколько она могла судить, он не придерживался
какого-либо расписания, и дни и ночи для него сливались. Он никогда
собственно не спал, а только время от времени забывался от усталости, от
спиртного или от страшных головных болей, которые регулярно изводили его.
Иногда головная боль совершенно выводила его из строя, а иногда он словно
черпал в ней энергию, как будто лучащаяся из его жарких голубых глаз мука
проталкивала его к концу дня, сквозь часы работы. Порой он ложился на диван
или на кровать, обхватив голову руками, и немигающим взором смотрел прямо
перед собой, словно вглядываясь в клочок голубого неба, прибившийся к
потолку, и что-то высматривая там.
- С вами все в порядке? - спросила Кристин его как-то раз, найдя в
таком состоянии в гостиной.
Она не поняла, что напугало его больше - сам вопрос или просто звук ее
голоса.
- Да, - наконец выговорил он тихо сквозь сжатые зубы. Жилец еще
несколько минут полежал с закрытыми глазами, потом открыл их и, увидев, что
Кристин все еще рядом, добавил:
- Это бывает.
Что прозвучало скорее как просьба уйти, чем объяснение.
"Ах, простите, - чуть было не ответила Кристин, - я что-то не так
сказала? Мне нельзя с вами обращаться по-человечески, это нарушение
каких-то границ?" Но она прикусила язык и просто подошла, опустилась на
колени и начала гладить его по голове.
- Что ты делаешь? - спросил он.
- Глажу вас по голове.
- Зачем?
Она кивнула:
- Хороший вопрос.
Она встала, повернулась, отошла и остановилась у лестницы, только
когда ей показалось, что он, может быть, что-то скажет. Но он уже забыл о
ней.
Когда Жилец сидел, запершись в своей комнате внизу, она слышала, как
по полу катаются водочные бутылки. Но он никогда не напоминал пьяного - ни
голосом, ни запахом, ни шатающейся походкой, как случалось с ее дядей дома
в Давенхолле, он никогда не поднимал на нее руки, хотя звуки, раздававшиеся
из запертой комнаты, часто были яростными; это были хриплые крики отчаяния,
вызванные либо, как ей думалось, головной болью, либо тем, что его
таинственные усилия оказывались напрасными. Поведение Жильца было больше
всего похоже на одержимость: Кристин заметила, например, что он всегда
движется по часовой стрелке. Его яростные шаги были всегда направлены по
часовой стрелке; если для того, чтобы выключить свет, нужно было сделать
шаг вправо, к выключателю, он вставал и обходил всю комнату по кругу,
двигаясь влево, как будто жизнь его уходила в воронку сточной трубы.
Ужасающий рев, порой доносившийся из тайной комнаты, где он метался и
бился в стены, как зверь, попавший в капкан, оставался позади, когда он
выходил; он запирал эти звуки на замок. Когда он выходил оттуда, от всего
этого оставался только взгляд в его глазах, в котором читалась мука,