"Стив Эриксон. Явилось в полночь море (Магич. реализм) " - читать интересную книгу автора

переросли его или утончили, но у всех них он есть. Бывают уроды, столь не
способные на общение с женщиной, что питают чисто гинекологический интерес
к маленькому кусочку кожи у тебя между ног. Эти слишком жалки, чтобы думать
о них, - это как беспокоиться о том, что, пока ты раздеваешься, за тобой
наблюдает мошка. Одни - горлопаны - приходят убедить себя, что существуют,
другие - тихони - убедить себя, что не существуют. Есть туристы, для
которых вся жизнь - путешествие. Есть еще твой хлеб насущный, одержимые
романтики - такой начинает приходить, только чтобы взглянуть на тебя. Это -
самый главный твой шанс и главная твоя проблема, потому что он почему-то
вбил себе в голову, что собирается тебя трахнуть, или спасти тебя, или,
может быть, даже жениться на тебе, но если ты выйдешь за него, вы оба ни на
минуту не сможете забыть, чем ты зарабатывала на жизнь.
Стрип-клубы строятся на том, продолжала Максси, - что делается вид,
будто все под контролем у клиента, в то время как любому видно, что он -
единственное действующее лицо, у которого нет контроля ни над чем. Любой
олух с парой извилин в голове поймет, что никогда и пальцем до тебя не
дотронется, не говоря уж о других частях тела. Он никогда не узнает твоего
имени, никогда не будет иметь с тобой дела, кроме того, что отдавать тебе
свои деньги - снова, снова и снова. Ты в огнях прожекторов, и он думает,
что ты разоблачена; он сидит в темноте и думает, что он - "в домике". Но он
не "в домике", он мертвец, а ты не разоблаченная, а живая.
Через месяц Максси сообщила Энджи о фотосъемке для одного журнала,
которая привела к другим съемкам, которые привели к киносъемке, и тогда
Энджи третий раз в жизни занималась сексом - факт, который она скрывала так
же тщательно, как дату своего рождения. Соблазн сниматься в таких фильмах
был безошибочен и почти непреодолим - все происходящее перед камерой могло
показаться чуть ли не оправданным из-за романтического ореола самого
процесса, даже если это был романтический ореол самого похабного свойства.
Более того, съемки давали Энджи шанс создать себя как личность, осязаемую и
достижимую в том смысле, что, в беде и в радости, эта личность оставалась
ее и больше ничьей. Когда в фильме ее трахали несколько мужчин, она не
говорила себе, или своему отцу, или кому-либо еще "стыд", как отец учил ее
объявлять - "провал", сводя все чувства к сокрушенной эмоциональной
монограмме. Скорее, в эти моменты ее бесстыдство так разрушало последние
намеки на стыд, что она пребывала чуть ли не в эйфории. Стыд был не просто
чужеродным понятием, он находился за пределами психофизических законов той
вселенной, в которой она жила.
Энджи с самого начала стало ясно, что нужно сделать выбор. Многие
девушки в этих фильмах были начинающими актрисами с надеждой рано или
поздно найти честную работу, но, как сказала одна из них Энджи во время
второй же съемки: "Нельзя заниматься и тем, и другим - вот этим - она
махнула рукой в сторону стоявшей рядом кровати, - и честным делом. Или
одно, или другое". И на какое-то время Энджи влилась в племя актрис,
режиссеров и операторов, выехав от Максси и живя то у одной, то у другой из
девушек. Хотя она не была особо заинтересована в том, чтобы стать актрисой,
ей в то же время казалось, что нельзя одновременно жить и в мире стыда, и в
мире бесстыдства, либо одно, либо другое, и она, вполне возможно, выбрала
бы мир бесстыдства, если бы после того, как ее кинокарьера включала уже
съемки в пяти фильмах, кто-то не проявил излишнего любопытства насчет ее
возраста. Когда выяснилось, что ей едва исполнилось семнадцать,