"Стив Эриксон. Явилось в полночь море (Магич. реализм) " - читать интересную книгу автора

мне не была нужна эта работа.
- Послушай, - начала незнакомка, но Энджи уже протиснулась мимо нее,
толкнула дверь и стала подниматься по длинной узкой лестнице. Клонящееся к
вечеру солнце палило в стену через невидимое окно на самом верху.
Забравшись наверх, Энджи обернулась посмотреть, идет ли следом женщина в
черной кожаной куртке, но лестница была пуста. Свернув за угол с лестничной
площадки, девушка оказалась на втором этаже склада, и солнце ударило ей в
глаза, прежде чем она успела их прикрыть. Окно обрамляло Всемирный торговый
центр в нескольких кварталах поодаль, и солнце на мгновение проскользнуло в
щель между двумя небоскребами. Склад казался безлюдным, потом дверь в
дальней стене открылась, и оттуда на Энджи уставился мужчина с
восьмимиллиметровой камерой. Он снова исчез в задней комнате, и через
открытую дверь Энджи послышалось, как он сказал кому-то: "Здесь".
Из двери вышел еще один мужчина и, куря сигарету, какое-то время
рассматривал Энджи.
- Мы ждем Митча, - наконец сказал он, - никуда не уходи.
Потом и он исчез. Из задней комнаты слышался какой-то спор между двумя
мужчинами, а потом чей-то отрывистый монолог в телефонную трубку. Энджи
покружила по открытому пространству склада, время от времени останавливаясь
перед окном и глядя на заходящее солнце за Всемирным торговым центром и
реку за небоскребами. То и дело человек с камерой выглядывал из двери,
проверяя, здесь ли она, и за этим следовал новый разговор со вторым
мужчиной, причем их голоса становились все тише и напряженнее. Энджи
поняла, что они опасаются, как бы она не ушла. Еще через пару минут
ожидания, прислушиваясь к звуку двери на лестнице, не идет ли режиссер,
Энджи направилась к задней комнате, где, по ее предположению, должен был
сниматься фильм.
Через открытую дверь она увидела один прожектор. Мужчин не было видно,
хотя по-прежнему слышалось, как они иногда переговариваются, но в основном
просто ходят туда-сюда. Больше никого в комнате не было, лишь стояло
большое черное кресло с высокой спинкой и черными кожаными ремнями,
привинченными к подлокотникам, ножкам и спинке на уровне шеи. Увидев это
кресло, Энджи почувствовала что-то, чего еще никогда не чувствовала, даже в
самые страшные моменты своей жизни. Она почувствовала, что жизнь ее
лопается по швам и все содержимое высыпается и летит в темноту.
Это было зло. И оно выходило далеко за пределы любых, самых
замысловатых представлений об обычном пороке, далеко за пределы понимания
даже апокалиптической эры, за пределы терактов, неистовств геноцида или
ядерного уничтожения, так как это было явно кресло для казни, казни,
выполняемой не для чего иного, как ради чьего-то удовольствия, чтобы кто-то
где-то полюбовался на это. Это была дыра в столетии на том месте, где
раньше находилась душа. В ушах Энджи завопило совершенно новое
предчувствие, и в озарении она вспомнила обо всех других, более знакомых
предчувствиях, которые раньше отмела, о предостережениях Максси и той
женщины в кожаном пиджаке у входа. Увидев кресло, Энджи тут же поняла, что
если в ближайшую минуту не уберется отсюда, то уже не увидит, как солнце
коснется подножия Всемирного торгового центра, никогда не увидит
наступления ночи - разве что наступление самой длинной из ночей. Как только
она увидела кресло, тот внутренний голос, от которого, как ей казалось, она
столь успешно держалась подальше, выполз и шепнул ей в ухо: Саки, иди сядь