"Илья Эренбург. Тринадцать трубок" - читать интересную книгу автора

неоконченных построек пустовали. Ядра прусских пушек, падая, разрушили
многие здания прекрасного Парижа, над которыми трудились Луи Ру и другие
каменщики. У Луи не было работы, не было хлеба, а трехгодовалый Поль уже
умел молча раскрывать свой рот, как вороненок. Тогда Луи дали ружье. Взяв
его, он не пошел петь и кричать "хлеба!", но стал, как многие тысячи
каменщиков, плотников и кузнецов, защищать прекраснейший из всех городов,
Париж, от злых пруссаков. Маленького Поля приютила добрая женщина, владелица
зеленной лавки, госпожа Моно. Луи Ру вместе с другими блузниками, в зимнюю
стужу, босой, у форта Святого Винценсия подкатывал ядра к пушке, и пушка
стреляла в злых пруссаков. Он долгие дни ничего не ел - в Париже был голод.
Он отморозил себе ноги, - в зиму осады стояли невиданные холода. Прусские
ядра падали на форт Святого Винценсия, и блузников становилось все меньше,
но Луи не покидал своего места возле маленькой пушки: он защищал Париж. И
прекраснейший из городов стоил такой защиты. Несмотря на голод и стужу,
роились огни бульваров Итальянского и Капуцинов, хватало рубиновых настоек
для франтов, и не сходила беспечная улыбка с женских лиц.
Луи Ру знал, что больше нет императора и что теперь в Париже
Республика. Подкатывая ядра к пушке, он не мог задуматься над тем, что такое
"республика", но блузники, приходившие из Парижа, говорили, что кофейни
бульваров, как прежде, полны франтами и беспечными женщинами. Луи Ру, слушая
их злобное бормотание, соображал, что в Париже ничего не изменилось, что
Республика находится не на улице Черной вдовы, а на широких проспектах
лучистой Звезды, и что, когда каменщик отгонит пруссаков, маленький Поль
будет снова открывать свой рот. Луи Ру знал это, но он не покидал своего
места у пушки, и пруссаки не моли войти в город Париж.
Но в одно утро ему приказали покинуть пушку и вернуться на улицу Черной
вдовы. Люди, которых звали "Республика" и которые, наверное, были франтами
или беспечными женщинами, впустили злых пруссаков в прекрасный Париж. С
трубкой в зубах угрюмый Луи Ру ходил по улицам предместья Святого Антония.
Пруссаки пришли и ушли, но никто не строил домов. Поль, как вороненок,
раскрывал свой рот, и Луи Ру начал чистить ружье. Тогда на стенах был
расклеен грозный приказ, чтобы блузники отдали свои ружья - франты и
беспечные женщины, которых звали "Республика", помнили июньские дни года
48-го.
Луи Ру не хотел отдать свое ружье, а с ним вместе все блузники
предместья Святого Антония и многих других предместий. Они вышли на улицы с
ружьями и стреляли. Это было в теплый вечер, когда в Париже едва начиналась
весна.
На следующий день Луи Ру увидел, как по улицам тянулись нарядные
кареты, развалистые экипажи, фургоны и телеги. На телегах лежало всякое
добро, а в каретах сидели люди, которых Луи привык видеть в кофейнях Больших
бульваров или в Булонском лесу. Здесь были крохотный генералы в малиновых
кепи с грозно свисающими усами, молодые женщины в широких юбках, обрамленных
кружевами, обрюзгшие аббаты в фиолетовых сутанах, старые франты, блиставшие
вороньими, песочными и рыжими цилиндрами, молодые офицеры, никогда не бывшие
ни у форта Святого Винценсия, ни у других фортов, важные и лысые лакеи,
собачки с бантиками на гладко причесанной, шелковистой шерсти и даже
крикливые попугаи. Все они спешили к Версальской заставе. И когда Луи Ру
вечером пошел на площадь Оперы, он увидел опустевшие кофейни, где франты не
пили больше рубиновых настоек, и заколоченные магазины, возле которых уже не