"Илья Эренбург. Тринадцать трубок" - читать интересную книгу автора

рубиновых настоек. Когда он получал от подрядчика несколько маленьких белых
монет, эти монеты брал старый кабатчик на улице Черной вдовы, вместо них он
давал Луи несколько больших черных монет и наливал в бокал мутную жидкость.
Луи залпом выпивал абсент и шел спать в свою каморку.
Когда же не было ни белых, ни темных монет, ни абсента, ни хлеба, ни
работы, Луи, набрав в кармане щепотку табаку или отыскав на улице
недокуренную сигарету, набивал свою глиняную трубку и с ней шагал по улицам
предместья Святого Антония. Он не пел и не кричал "хлеба!", как это сделал
однажды его отец Жан Ру, потому что у него не было ни ружья, чтобы стрелять,
ни сына, раскрывающего рот, подобно вороненку.
Луи Ру строил дома, чтобы женщины Парижа могли беспечно смеяться, но,
слыша их смех, он испуганно сторонился - так смеялась однажды женщина в
кофейне на бульваре Святого Мартына, когда Жан Ру лежал на мостовой, еще
пытаясь лежа идти. До двадцати пяти лет Луи не видал вблизи себя молодой
женщины. Когда же ему исполнилось двадцать пять лет и он переехал из одной
мансарды улицы Черной вдовы в другую, с ним случилось то, что случается рано
или поздно со всеми людьми. В соседней мансарде жила молодая поденщица
Жюльетта. Луи встретился вечером с Жюльеттой на узкой винтовой лестнице,
зашел к ней, чтобы взять спички, так как его кремень стерся и не давал огня,
а зайдя - вышел лишь под утро. На следующий день Жюльетта перенесла две
рубашки, чашку и щетку в мансарду Луи и стала его женой, а год спустя в
тесной мансарде появился новый жилец, которого записали в мэрии Полем-Марией
Ру.
Так узнал Луи женщину, но в отличие от многих других, которыми
справедливо гордится прекрасный Париж, Жюльетта никогда не смеялась
беспечно, хотя Луи Ру ее крепко любил, как может любить каменщик, подымающий
тяжелые камни и строящий прекрасные дома. Вероятно, она никогда не смеялась
потому, что жила на улице Черной вдовы, где только однажды беспечно смеялась
старая прачка Мари, когда ее везли в больницу для умалишенных. Вероятно, она
не смеялась еще потому, что у нее были только две рубашки и Луи, у которого
часто не было ни белых, ни темных монет, угрюмо бродивший с трубкой по
улицам предместья Святого Антония, не мог ей дать хотя бы одну желтую монету
на новое платье.
Весной 1869 года, когда Луи Ру было двадцать восемь лет, а сыну его
Полю два года, Жюльетта взяла две рубашки, чашку и щетку и переехала в
квартиру мясника, торговавшего конским мясом на улице Черной вдовы. Она
оставила мужу Поля, так как мясник был человеком нервным и, любя молодых
женщин не любил детей. Луи взял сына, покачал его, чтоб он не плакал,
покачал неумело, - умел подымать камни, но не детей, и пошел с трубкой в
зубах по улицам предместья Святого Антония. Он крепко любил Жюльетту, но
понимал, что она поступила правильно, - у мясника много желтых монет, он
может даже переехать на другую улицу, и с ним Жюльетта начнет беспечно
смеяться. Он вспомнил, что отец его Жан, уйдя в июньское утро с начищенным
ружьем, сказал матери Луи, которая плакала:
- Я должен идти, а ты должна меня удерживать. Петух ищет высокого
шестка, корабль открытого моря, женщина - спокойной жизни.
Вспомнив слова отца, Луи еще раз подумал, что он был прав, удерживая
Жюльетту, но и Жюльетта была права, уходя от него к богатому мяснику.
Потом Луи снова строил дома и нянчил сына. Но вскоре настала война, и
злые пруссаки окружили Париж. Больше никто не хотел строить домов, и леса