"И.Г.Эренбург. Лазик Ройтшванец" - читать интересную книгу автора

может быть, ты вообще слеп, как крот и ничего не можешь видеть. Я не спрошу
тебя, как же Иегошуа Навин мог остановить солнце, если оно вообще не
движется: ты ведь ответишь: "меня при этом не было", как отвечают все
дураки. Кстати, интересно, был ли ты при том, как обезьяна родила человека?
Но я тебе все таки докажу, что Земля стоит на одном месте и ты ничего не
сможешь мне ответить. Хоть ты прикидываешься глупым "Фонькой" из Москвы, ты
же изучал когда-то Талмуд, ты знаешь, что разводное письмо нельзя вручить
женщине, когда женщина передвигается. Нельзя дать ей развод ни в поезде, ни
на пароходе, ни когда она просто гуляет по улице. Если бы земля двигалась,
то двигались бы все женщины, потому что женщины живут, кажется, на земле.
Тогда никогда нельзя было бы разводиться: значит земля стоит спокойно на
одном месте.
Хоть Лазик был расслаблен близостью Фенички и роскошью звездного неба,
он все же твердо ответил Гершановичу:
- Это рассуждения, простите меня, маленького ребенка. Если глядеть из
одного поезда, который идет на другой поезд, который тоже идет, то кажется,
что оба поезда стоят. Кто дает женщине развод? Ея муж. Если б он вертелся в
другую сторону, тогда б он заметил, что и его жена вертится, но так как они
оба вертятся в одну сторону, то мужу, конечно, кажется, что его жена совсем
не вертится. А, вообще говоря, разводиться можно даже на американском
пароходе, если только там сидит сотрудница "Загса" и это стоит каких нибудь
шестьдесят копеек. Главное, гражданин Гершанович, чтобы была горячая любовь
и мотовское сверкание звезд, а остальное - это гербовая марка.
Лазик выговорил это стойко, хоть и знал, что теперь ему будет еще
труднее дотянуться до щечки Фенички, даже встав на цыпочки. Что делать,
Лазик был человеком двадцатого века!
Да, но щипанье подбородка, но хитрая улыбочка, но логика, логика, во
что бы то ни стало. - они то погубили честного "мужеского портного".
На первый же вопрос председателя суда, вместо того, чтобы кратко
упомянув о своем пролетарском происхождении, опровергнуть гнусную клевету
гражданки Пуке, Лазик ответил двусмысленно:
- Виновен? Если я в чем нибудь виновен, так только в том, что и живу.
Но в этом я тоже не виновен, В этом виновны смешные предрассудки и ужасная
холера. Если бы не было холеры, не было бы вовсе Лазика Ройтшванеца, и тогда
я спрошу вас, гражданин председатель, что бы делала эта ненормальная
гражданка Пуке? Я родился, потому что смешно было мерить аршином кладбище,
потому что было такое несчастье, что его нельзя было измерить никаким
аршином. Вы не понимаете в чем дело? Это очень просто. Тогда была большая
холера, такая большая, что почти все евреи умерли, а те, что не умерли,
конечно, не хотели умереть. Теперь для этого существует народный губздрав и
даже сам товарищ Семашко. Но тогда несознательные евреи думали, что если
обмерить кладбище аршином, кладбище перестанет расти. Они мерили и мерили, а
кладбище росло и росло. Тогда они вспомнили, что если нельзя надуть смерть,
можно ее развеселить. Они нашли самого несчастного еврея, Мотеля
Ройтшванеца. У него не было за душой медной копейки. У него была только
печальная фамилия. Он стирал постыдное белье и в "Пурим" он разносил из дома
в дом роскошные подарки за какие-нибудь пять копеек. Словом, он мог бы
преспокойно умереть от холеры и никто бы не жалел об этом. Но он как раз не
умер. Богатые евреи нашли Мотеля Ройтшванеца и они нашли самую несчастную
девушку. Они сказали: "мы дадим вам тридцать рублей, мы дадим вам курицу и