"Олег Ермаков. Зимой в Афганистане (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

колено, склонил набок голову, прицелился, и трассирующая очередь,
трассирующая, трассирующая... трассирующая... трассирующая... "Куда-то утром
захотелось уехать, - подумал Прядильников. - Что-то такое приснилось, и
захотелось уехать. Что же это мне приснилось? ...трассирующая...
трр-сс-шшш..."
- Луиза, - сказал Прядильников, - что-то как-то ни черта не идет.
- Федор, - Луиза строго посмотрела на него, - не будь медузой,
соберись. Сегодня надо сдать.
Прядильников закурил.
- Так, ребята, - сказала Луиза. - Я - в библиотеку. Этой книги у нас
нет. Ведите себя прилично. - Она подошла к зеркалу на стене, поправила
короткие темные волосы, подкрасила свои большие выпуклые губы, отступила на
два шага, чтобы увидеть отражение ногг поглядела и, улыбнувшись себе, ушла.
Марина и Прядильников сидели за своими столами и молча писали. Марина
иногда бросала на Прядильникова быстрые взгляды. Он ей казался сегодня
особенно худосочным и уставшим, ей хотелось покормить его. Ей хотелось
отобрать у него сигареты. Ей хотелось обметать суровой ниткой измочаленные
края его джинсов. Ей хотелось погладить его хромую ногу.
Дверь отворилась.
- О! Пардон, пардон! - крикнул Гостев и скрылся.
Прошло минут десять, и в дверь постучали.
- Да! - отозвался Прядильников.
Дверь приоткрылась. В дверном проеме блеснули очки Завсепеча. Он как-то
странно себя вел.
- Я не очень помешал? Можно?
- Пожалуйста, - озадаченно пробормотал Прядильников. Что это с ним?
- Извините, конечно, - сказал Завсепеч, входя. - Я, конечно, понимаю
юмор, но... потехе - час, работе - время. - Он цепко оглядел Марину. -
Здравствуйте, молодая особа.
Марина оторвалась от статьи, взглянула на него, покраснела и торопливо
ответила:
- Здравствуйте.
- И ты здравствуй, ветеран, так сказать, - обратился Завсепеч к
Прядильникову.
- Здравия желаем, так сказать.
Завсепеч в упор посмотрел на него: издевается ведь щенок, а?
- Разрешите присесть? - смиренно спросил Завсепеч.
Марина и Прядильников переглянулись.
- Садитесь, садитесь, ради бога, которого нет. Хотите кофе? Мы заварим.
- Нет, спасибо. Благодарю. Пишете?
- Да.
- Дела идут, контора пишет, хе-хе. И что, позвольте узнать, на сей раз
взволновало ваши юные сердца?
- Мое юное сердце разрывается от горя, видя несовершенство
военно-патриотического воспитания в школах города. А ее - от пьянства и
всяких прочих родимых пятен и прыщиков буржуазного прошлого, вскакивающих на
теле советского студенчества.
- Пьют студентики?
Марина кивнула.
- Безобра-а-зники. Но не подавляющее ведь большинство ?