"Олег Ермаков. Зимой в Афганистане (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

подготовки, несмотря на десятки успешных операций, трех Героев, кавалеров
Красной Звезды и все усилия, прилагаемые командирами, политработниками,
имеются отдельные недостатки, хоть с ними и ведется ежедневная кропотливая
работа, то есть упорная и бескомпромиссная борьба... и вдруг случилось то,
что случилось, случайно ли это случилось? и да, и нет, моральный кодекс,
высокий гуманизм идеалов, гармония внутренней и внешней культуры, но бытуют
в нашей жизни враждебные социализму уродливые пережитки прошлого, как
стяжательство и взяточничество, стремление урвать побольше от общества,
ничего не давая ему, бесхозяйственность и расточительство, пьянство и
хулиганство, бюрократизм и бездушное отношение к людям, и вот отдельные
несознательные элементы, прямо скажем, преступные элементы, позволяют себе
физически и морально унижать человека!..
Я сидел в первом ряду и слушал. Я подумал: а может, мне... До
демобилизации был еще год. Я смотрел на твердое лицо майора, на его
маленькие крепкие руки, на лица штабистов, с удовлетворением слушавших
майора, и думал: нет.
Я не встал и ничего не сказал. После майора выступали штабисты, они
говорили то же самое, что и Акимов. Отобедав, штабисты улетели на вертолетах
в Кабул. Старослужащих, причастных к побегу молодого солдата, посадили. Но
остальные "деды" почему-то не образумились и продолжали физически и морально
унижать "сынов".
- Федя, наверное, это слишком, - сказала Марина, прочитав рукопись.
- И тебе так кажется? Странно. Ведь это полуправда. На самом деле было
хуже.
- А почему оратория?
- Музыка тут ни при чем. От слова оратор.
- Я так и подумала.
- Марина, твою статью я жду уже полнедели, - заметила заведующая
Луиза-Лиза.
- Я сегодня сдам, - пробормотала Марина и уткнулась в бумаги.
- Федя, твой материал тоже запаздывает.
- Слушаюсь, - сказал Прядильников и взял ручку. Он писал о военруках и
наглядных пособиях, о воспитании молодежи в духе... традиции... заветы...
патриотизм... мы, молодые, вихрастые, наши стремления ясные, нам подавай
небосвод!.. А горы спали, и стадо зеленых черепах спало, было тихо, тепло.
Но скрипнула крышка люка, из бронетранспортера высунулся прапорщик, он
зевнул, окинул взглядом степь и замер, увидев черных журавлей, на миг он
скрылся, появился вновь, осторожно сполз с машины и, пригибаясь, пошел в
степь с автоматом, часовые следили за ним, птицы заметили его, вытянули шеи,
застыли, прапорщик опустился на колено, приставил приклад к плечу, склонил
набок голову, прицелился, птицы побежали, подпрыгивая и плеща крыльями, стая
взлетела, бледно-красная очередь пронеслась над степью и впилась в черную
стаю. Часовые смотрели молча. Это была первая операция Прядильникова, он
трусил, не был уверен, что, услышав щелканье пуль у ног и свист осколков над
головой, сохранит хладнокровие и поведет себя как мужественный воин, он
боялся, что оплошает и побежит с поля боя или еще что-нибудь такое позорное
сделает, он вспоминал всех мужественных кино- и книгогероев, но это не
помогало, было тошно, аппетит пропал и все время хотелось мочиться, но рейд
проходил спокойно, без единого выстрела, и вот этим утром второго дня
Прядильников услышал стрельбу и увидел смерть: прапорщик опустился на