"Олег Ермаков. Зимой в Афганистане (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

осторожно погрузила белые ноги в жирную и холодную трясину.
- А змеи здесь есть? - тяжело дыша, спросила она.
Он шел впереди. Он оглянулся и сказал:
- Змеи? Я три года здесь... я за три года - ни разу... - И замолчал,
увидев слева на кочке коричневато-зеленый резиновый крендель. Молодая змейка
бездвижно лежала на солнечной сухой кочке, можно было подумать, что она
мертва, но ее глаза были влажны, и две солнечные точки горели в них.
Он отвел глаза от кочки и спокойно сказал:
- Нет. Это благословенные места, я же говорил.
На них, распаренных, обливающихся потом, напали комары, и они шлепали
себя по лицам, передергивали плечами и спешили пройти болото. Трясина
пузырилась, шипела и жвакала под ногами. Грязь была холодная, а воздух
тепел, и солнце раскаливало одежду на спине и плечах.
Вот же, думал он, за три года ни одной змеи, а сегодня, в этот
последний день... Он обернулся, скользнул взглядом по ногам спутницы... Она
вопросительно посмотрела на него и состроила бодрую мину. Лицо ее было
мокрое, красное, заляпанное кровавыми кляксами, на щеке темнел раздавленный
комар.
- Сейчас выйдем, - сказал он.
Надо было одному. А теперь бойся, как бы ее не укусила змея.
Они перебрели болото, прошли немного по твердой земле сквозь ивовые
заросли и оказались на поляне под косогором. Поляна была желта от цветущих
одуванов. Здесь трудились пчелы и шмели, всюду над цветами вспыхивали
стеклянные крылья, и слышен был тихий бархатный гудеж. Там, где поляна
переходила в косогор и начинала плавно вздыматься, белело глинистое око.
Родник пульсировал, и по его прозрачной поверхности расходились круги.
- Это он? Да? Бог Бедуинов? - Девушка бросила велосипед и пошла к
роднику. Она склонилась над шевелящейся водой, замерла и беспомощно
оглянулась. Он приблизился и посмотрел в родник. На белом осклизлом дне
медленно ворочалась, как бы исполняя ленивый танец, дохлая лягушка. Он
засучил рукав, погрузил руку по локоть в воду, вытащил лягушку и бросил ее в
цветы.
- Однажды, - сказал он, вытирая руку о штаны, - я нашел в роднике серую
птицу с выбитым глазом, видно, лунь или ястреб неудачно поохотился.
- Кровожадный Бог, - ответила она, брезгливо глядя в родник.
Он пожал плечами и склонился над водой. Напившись, он насмешливо
посмотрел на спутницу. Она поджала губы и отвернулась.
- Пей, чего ты?
- Ничего. Мог бы не говорить про птицу.
- Но это было давно. Пей.
Во рту было горячо и сухо, как на родине этих бедуинов с верблюдами.
Придумал же - Бог Бедуинов. Она улыбнулась.
- Пей, - повторил он.
- Пей, пей, - передразнила она, нахмурилась, пригнула голову, вытянула
губы к вздыхающей воде. Потом, глядя на ноги и шевеля перепачканными
пальцами, она сказала:
- Отмыть бы.
Он вынул из рюкзака кружку и принялся черпать воду из родника и лить ей
на ноги. Она терла ноги и задыхалась от холода. Потом поспешно надела носки,
обулась и попрыгала на месте, чтобы согреться. На ее лбу билась челка, и под