"Алексей Ермолаев. Жареный лед " - читать интересную книгу автора

бодрствующая смена, да еще криминалист Вадик Околович, мой начинающий друг.
О нем речь впереди.
Суперблок (занюханная комнатушка, отданная Ганиным для участковых)
курился синеватым дымком. Никола Дмитрук, как гордый лев, высокомерно
отбивался от насмешек. Я никак не мог сообразить, по какому случаю
перепалка: в голове шумело от "поросячьего" вина и Делиных откровений. Ладно
уж, расскажу все до конца.
Стоило мне "довериться" Снегиревой, и она сразу расцвела во всю
малогабаритную физиономию.
- Ох и уважаю я душевный разговор, - заверещала Аделаида. - Нежно надо
с людями, полюбовно. По сто граммчиков приняли на две души и - полный
контакт. Я тебя проинформирую...
Головка моя закружилась. Эх, думаю, рискнем для блага поселкового
отделения.
- Вообще-то из общества трезвости я уже вышел, - неуверенно произнес я
и уточнил: - По политическим мотивам. "Русская", "Столичная",
"Московская"... Какой, понимаете ли, русский не любит...
- Любит, любит, - выуживая из-под прилавка соблазнительный пузырек,
запричитала поросячья мама.
- Давай, - покорно кивнул я и для верности тайно пересчитал деньги в
кармане, а потом... махнул порцию. Моя согревшаяся со страшной силой душа
требовала интенсивного взаимопонимания.
- Слушай, Деля, что ты там говорила насчет информации. Колечко...
- О, Господи, не успокоишься никак. Не в етим дело, - Снегирева
пошлепала жирным кулаком по стойке. Засим лихо опорожнила замусоленный
стакан и изящно вытерла губы мизинцем. - Прочисти уши, - несколько
таинственно продолжала она, - ты, небось, везде жуликов видишь. А уж среди
нашего брата и тем паче. И правильно, людям веры нет. Эх, давала себе зарок
не кочегарить на работе. Ну да ладно, - язык у Аделаиды заплетался вполне
натурально. Знать, с алкоголем у нее односторонние отношения.
- Не каждый виноват, что тянет деньгу к себе, - бессмысленно тараща
замалеванные буркала, исповедовалась мадам, - я, примерно, когда начинала
девчушкой в овощном... Отмотаешься цельный день на ногах, а вечером, глядь,
одни нехватки. Из своего кармана, понятно, доплачиваешь. Директор кричит
свое: мол, делись. Стала чуток недовешивать, остаточки к рукам лепиться
стали.
Тут и святой взять не откажется. Так-то, с крох, и пошло.
Теперь скажи, чем я виноватая?
От наплыва искрометной откровенности я слегка ошалел и не сразу
нашелся, что ответить. А вообще, Аделаидина исповедь отдавала фальшивкой.
Ощущение было такое, словно меня мякенько тянули за нос.
- Это что же у нас получается? Вроде явки с повинной? - только и
осталось пробубнить мне.
- Э-э, пацанишка ты еще, - махнула дебелой кистью продавщица винных
изделий. Хмель заметно размягчил линии ее бронзоватого лица. - Что ты
наскакиваешь, как ошалелый кочет? Учат тебя уму-разуму. Небось, ваши вокруг
энтих дел конспирацию разводят. Хитрые у тебя начальники, - Снегирева
интимно подмигнула, став похожей на маску из маскарада ужасов. Впрочем, мне
тогда больше не понравился ее взгляд: откровенно презрительный. Его
следовало понимать совершенно определенно.