"Виктор Ерофеев. Пять рек жизни (роман-река)" - читать интересную книгу автора

- Нашли помощника?
-Нет.
- Не найдете, Лора, пеняйте на себя.
- Я хочу видеть твой черный треугольник! -заорала немка в лицо адвокатши.
- У вас есть стрингеры? - спросил я Лору Павловну. - Идите, Муся, сбейте
вертолет.
Немка заерзала. Вернее, так. Жена адвоката в ночной рубашке что-то ищет
на полу в Италии. Над Сиеной синее небо. Жена адвоката наклоняется, и тут
моя немка видит все и засыпает со стоном. Она утверждает, что я должен ее
любить, несмотря на то, что она седая, прыщавая и с жирной кожей.
- Ну, когда вы будете, наконец, меня вешать? - спросил капитан.
- Сначала устроим над вами суд,- сказал я.
- А, может быть, я устрою над вами суд? -сказал капитан с ненужным вызовом.
Не зря Хомяков с Данилевским повсеместно жаловались, что Европа применяет к
России метод двойного стандарта. Они делают, что хотят, а нам нельзя,
некультурно. Они удерживают басков и Корсику, а от нас требуют государственного
полураспада.
- Я буду мстить за каждый взгляд презрения, - говорю я адвокату,- который вы тут
бросаете на русского человека.
- Вы все - мафиози, - отвечает он мне из последних сил, как герой. - У вас все
замешано на страхе.
Но вот на его глазах я начинаю засовывать бутылки лимонада в разные
отверстия его жены, и адвокат уже готов на мирные переговоры. Он просит
прощения. Он говорит, что Москва - самый красивый город в мире.
Оказывается, он -воскресный художник. Балуется кистью, не прочь
подурачиться. Страсбурский парламент направляет на наш броненосец своих
послов в дорогих желтых галстуках, чтобы договориться. Я приветствую этот
мюнхенский дух Европы, ее перманентное дезертирство.
Немка нашла, что я не европеец, но это для меня, скорее, комплимент. Для
них, с их европо-центризмом, жить в Европе все равно что быть дворянином.
Но мне, по жизни, милее бояре. В Дюссельдорфе она даже попыталась устроить
мне скандал из-за моих звонков домой, но скандала не вышло: я взял ее за
хвост и бросил, как селедку, в воду.
БЫЛА ЛИ БЕРЛИНСКАЯ СТЕНА?
- Позвольте рассказать вам одну нравоучительную историю? - сказал я адвокату,
беря его за последнюю пуговицу пиджака. Остальные оказались оторванными.
- Лора пришьет, не бойтесь, - заверил я. -В ней есть своя холодность, я бы даже
сказал, отчужденность, но она любопытна, а, следовательно, пришьет.
- Слушаю вас со вниманием,-сказал адвокат.
- В 1983 году, если не ошибаюсь, я приехал с мелкими советскими писателями в
Восточный Берлин.
- Вы были советским писателем? - с уважением спросил адвокат.
- Я был, ну что ли, инакомыслящим. Адвокат померк.
- Нет, я не то, что наши французские пассажиры, которые то и дело
вспоминают о Сопротивлении, но путают его с наполеоновскими войнами. У меня
нет комплекса старого партизана.
- Ну, хорошо,- сказал я, - я тоже был немножко советским писателем. Семь месяцев
и тринадцать дней.
- Тогда рассказывайте, - сказал адвокат.
- В нашей группе был один товарищ по имени Миша. Он показался мне интеллигентнее