"Интервью с писателем Венедиктом Ерофеевым" - читать интересную книгу автора

я понял, что спирт хороший. Выпил рюмку - они смотрят, как я буду
окочуриваться. Говорю: налейте-ка вторую. И ее опрокинул. Всматриваются в
меня внимательно и хотя трясутся от нетерпения - ни-ни, не прикасаются.
Вот такой дурацкий рационализм. С той поры он стал мне ненавистен.
А как-то ночью, когда моя бессонница меня томила, я подумал об этом, и
возникла идея пьесы. Реализовал ее в один месяц. Теперь уже и в театре
идет. Только зачем им нужно было еврейскую тему убирать, не знаю. А вот
несколько фраз типа "евреи очень любят выпить за спиной у арабских
народов..." оставили.
Мне как-то пришлось быть главой президиума в Доме культуры "Красный
текстильщик" на вечере, где Саша Соколов читал свою прозу. Посадили меня в
центре длинного стола, как генерала на свадьбе. Слева от меня - Саша
Соколов, справа - черносотенный священник (уж поверьте мне, я знаю, что
говорю). А в зале - представители "Памяти". Я ведь и не сразу понял, что
это за публика. И как по разыгрываемому спектаклю, подходит под конец
вечера к моему священнику другой, из зала, и говорит: "Давайте встанем и
споем "Вечная память", люди требуют". И все встали и начали петь. Знамена
появились, хоругви. А зал - в три раза больше, чем в театре на Малой
Бронной.
Очень мне не по нутру подобные спектакли, и, будучи человеком неучтивым, я
повернулся и бочком-бочком за кулису. Потом вижу, Саша Соколов ускользает
в противоположную кулису.
Два чувства я испытал - отвращения к зрелищу, происходящему в зале, и
приязнь к Саше.
- В журнале "Театр", где опубликована ваша пьеса, есть также небольшое
интервью, в нем приведены следующие слова: "С языком просто - мой антиязык
от антижизни". У Вольфганга Казака же можно прочитать, что размышления
героя повести "Москва - Петушки" излагаются "необычным, приподнятым языком
с примесью литературных аллюзий". Что вы думаете по этому поводу?
- Что касается "Театра", то ничего подобного я не произносил. Зачем
приписывать совсем не свойственные мне фразы? И потом, что они все ищут
антиязык, аллегории, аллюзии... Неужели нельзя выражаться по-человечески?
Когда мы им напомним, что есть просто хороший русский язык? А самое
главное не в том, что стиль их неправилен - неправильна их победоносность!

В одной из недавно опубликованных статей о писателе Венедикте Ерофееве
есть такие слова: он "сказал о России точнее, глубже, с большой любовью,
поэзией, жалостью, чем кто бы то ни был из пишущих в наши дни". И сегодня
судьба его уже известна. Правда, сам он мрачно шутит: "В 1986 году
радиостанция "Немецкая волна" в одной из передач сообщила, что "скончался
русский писатель Венедикт Ерофеев". Тогда я взял зеркальце и подышал на
него. Действительно, ничего. Я подумал и сказал: "Если меня приговорят к
повешению и приведут приговор в исполнение, я через час встану и пойду
дальше". Как говорил герой "Петушков": "Во всей земле... во всей земле, от
самой Москвы и до самых Петушков - нет ничего такого, что было бы для меня
слишком многим".



"Московские новости". 1989. № 50, 10 дек. С. 13