"Василий Ерошенко. Лидер 'Ташкент' " - читать интересную книгу автора

делали того, что обоим казалось неразумным. Взяв грех на душу, не сдали
береговым интендантам ни шторы, ни даже палубный тент, и раскаиваться в этом
не пришлось.
Забот хватало и, настоящих, не выдуманных. Беспокоило, например, то,
что при контрольных ходовых испытаниях никак не удавалось развить самый
полный ход: каждый раз начинал угрожающе нагреваться главный упорный
подшипник второй машины.
Причины неисправности долго оставались неясными. Не удавалось выявить
их даже Павлу Петровичу Сурину, который мучился этим и сделался очень
раздражительным. Всем, кто имел к подшипнику какое-либо отношение, начиная
от командира машинной группы Кутолина и кончая вахтенными у масляного
насоса, заранее доставалось от старшего механика за предполагаемый
недосмотр.
Все оказалось и проще, и серьезнее, чем мы могли предположить. Когда
подшипник наконец вскрыли, там неожиданно обнаружили куски картона, а из
масляной магистрали извлекли целый картонный лист, свернутый в трубку.
Засунул картон в магистраль кто-то на заводе. В славный рабочий коллектив,
не жалевший сил, чтобы лучше подготовить наш корабль к боям с врагом, проник
негодяй, попытавшийся учинить на "Ташкенте" диверсию.
Расчет у предателя был довольно тонкий: при малых и средних ходах,
когда расход масла невелик, трубка передвигаться в магистрали не будет. А
когда потребуется выжать из машин все, что они способны дать, напор масла
пропихнет картон к подшипнику и выведет его из строя. Авария могла произойти
еще на переходе с завода. Ведь столкнись мы где-нибудь с противником и
потребуйся для боевого маневра "самый полный", я вряд ли посчитался бы с
предупреждением машинной вахты о том, что греется подшипник...
Поисками диверсанта предстояло заняться соответствующим органам. А на
лидере прошли во всех подразделениях специальные собрания личного состава.
Командиры и политработники призывали моряков быть бдительными, помнить, что
враг коварен и борьба с ним идет не только на фронте. История с подшипником,
окончившаяся, к счастью, благополучно, послужила для нас памятным уроком.
К августу обстановка на сухопутных фронтах стала еще более грозной. Из
сводок Совинформбюро явствовало, что бои идут под Ленинградом, в районе
Смоленска, под Киевом...
8 августа было объявлено осадное положение в Одессе. Командиры кораблей
знали требование Верховного Главнокомандования: Одессу оборонять до
последней возможности. Впрочем, это для черноморцев само собой разумелось -
ведь речь шла о городе, самом дорогом и близком для нас после Севастополя.
Одессу обороняла на суше Отдельная Приморская армия. В помощь ей на
флоте формировался из добровольцев 1 - й Морской полк.
Уже и до этого некоторые наши краснофлотцы спрашивали командиров боевых
частей, комиссара Сергеева, а при случае и меня, нельзя ли временно
списаться с корабля, чтобы бить врага на берегу. Доводы у всех были
одинаковые: лидер, мол, все равно пока по-настоящему не воюет, только от
самолетов отбивается, а там на берегу дела, видно, горячие и люди нужны.
Когда же в экипаже прослышали про морской полк, ко мне так и посыпались
рапорты - десятки краснофлотцев и старшин просили отпустить их защищать
Одессу. То же происходило и на других кораблях.
Я понимал чувства и стремления моряков, рвавшихся на фронт. Эти люди
любили флот, любили свой корабль. Но в трудные для Родины дни они хотели