"Василий Васильевич Ершов. Летные дневники: часть 5" - читать интересную книгу автора

национальной черной республике, да перед начальником-националом, да русскому
просителю. Вот такая действительность. Или я на нее, на советскую-то на
нашу, - клевещу.
А будь экипаж грузинский - ходили бы с орденами и персональной пенсией,
по среднему. Как получили ордена армяне в Армении, когда на взлете сдох
двигатель. Не успел еще тот двигатель остыть, как уже был приказ.
Мне не надо ни ордена, ни той персональной пенсии. Но хочу летать
социально защищенным. Однако же, пока моя защищенность - в
предусмотрительности.
А случай этот, о котором я узнал из газеты, у нас в приказах и
информации не проходил , а значит, не изучался. Гласность.

12.05. Как всегда после тяжелой ночи: доберешься домой и не можешь
сразу уснуть: привычное жжение в груди, липкий пот, покрывающий все тело...
кое-как задремлешь, спасибо, что есть где и не мешают; через пару часов
просыпаешься разбитым, весь в поту, хочешь и не можешь задремать снова;
вылезают болячки, кашель или еще что. С трудом дотягиваешь до вечера и уж
там проваливаешься в настоящий, крепкий, выстраданный сон.
Это я вернулся из ночного Благовещенска. На обратном пути, от Киренска
до Богучан, экипаж потихоньку подремывал. На что уж Витя привычный, а тут на
длинном, в несколько сотен верст, прямом участке, в тишине утреннего
эфира, - и он клюнул носом, но лишь я взял пару градусов правее, чтобы по
моим расчетам выйти точно на ось трассы, тут же очнулся и - привычка
штурмана - сразу: что за курс? И уже не расслаблялся до конца.
Проверяющий Сережа Пиляев привычно подрагивал ногами, качая коленкой в
стороны: не сплю, бодрствую; а голова моталась с плеча на плечо, и тонкая
нитка сонной слюны текла из открытого рта на лацкан пиджака.
Счастливый бездельем, второй пилот скорчился на приставном кресле и
добирал за предыдущие бессонные ночи.
Бортинженер стерег свои приборы, раскрытая книга лежала на столике,
шевелился изредка, листал.
Я терпел, хоть и засасывало; прямо уговаривал себя: ну потерпи, стисни
зубы, через 20 минут снижение... а голова сама застывала в первом попавшемся
положении, и веки на секунду прикрывались, опуская на усталый мозг легкую
вуаль первого сновидения. Вздрагивал, гнал сон, дышал кислородом из маски;
откинув спинку сиденья, качал пресс, выгибал спину, отжимался на руках,
крутил чугунной шеей; все это в узком пространстве между штурвальной
колонкой, педалями, спинкой кресла и коленом штурмана...
В общем, перемогся. Довез полторы сотни сонных пассажиров, в утренней
дымке вышел на полосу и долго, долго добирал штурвал, чтобы мягче посадить
летучую машину.
Ползли по перрону к выходу в город, а навстречу шмыгали детишки с
цветами, и все мимо нас, отыскивая сзади, в толпе прилетевших, родные лица.
Вот работа. Не было никаких циклонов, гроз, болтанки; ясная ночь,
синел, потом алел слева горизонт; садились из светлеющего неба в черную
ночную амурскую петлю; шли в АДП в сереющих сумерках, а в окне уже
зелено-розовое восточное небо на глазах багровело, и день настал.
Взлетали навстречу солнцу, а по нашему времени - половина пятого утра.
За все удовольствие - полсотни рублей, и два скомканных дня: спи до того,
спи после того... спи-отдыхай.