"Ксения Кривошеина. Недоумок" - читать интересную книгу автора

заказала междугородний разговор для Шурика. Он довольно долго сидел у
телефона, в трубке минут пять он вслушивался в странный треск, шипение,
чужие голоса, наконец раздались длинные гудки. На другом конце провода никто
не брал трубку. Противный голос телефонистки сообщил: "Абонент не отвечает",
и все оборвалось.
...Слова отца вернули его из воспоминаний.
- Шура, ты должен, наконец, знать правду. Я никогда не бросал твою
мать. Она забрала тебя грудным, в три месяца и уехала в Москву. Ей, видишь
ли, не понравилось, что я плохо топлю печку! Мы тогда в сорок шестом жили в
коммуналке, театр вернулся с фронта в Ленинград, все не обустроено, я был
рад, что мне дали хоть эту комнатенку с печкой... В городе голодно, холодно.
Мать твоя приехала из ташкентской эвакуации, где жила со своими родителями,
как сыр в масле каталась. Думаешь, дед твой воевал? Да он в тылу
отсиживался, лычки получал, от голода не пух. Трудностей моих она не
понимала, и довольно быстро ей все надоело. Я умолял ее потерпеть, но она
уехала, подбросила тебя к своим родителям. Твоя тетка мне всегда о тебе
писала... - Отец был сильно взволнован. Он подошел к Шуре и обнял его.
- Но ты видишь, как мы любим тебя и хотим, чтобы тебе было хорошо у
нас. Тетя Мила к тебе относится, как к родному сыну.
- А почему ты ко мне не приезжал? - спросил Шура.
- Так ведь твой дед грозился меня убить! Твоя мать наговорила им
небылиц, будто я ее избивал и специально голодом морил! Он письма в партком
театра на меня писал, меня вызывали, хорошо, что мне доверяют и я на особом
счету.
Нет, Шурик не поверил ни одному слову из рассказа отца. Он допил
остывший в стакане чай, взял письмо и вернулся к себе в комнату. Через час у
него начинался урок в музучилище. Выйдя на улицу, Шурик решил домой больше
не возвращаться.


* * *

Он сидел на каменных ступеньках у самой Невы и сплевывал в воду
набегавшую горькую слюну от папиросы. С непривычки первая затяжка всегда
вызывала головокружение. Рядом мужичок с удочками терпеливо ловил бычков.
Запах корюшки разносился по всей набережной, совсем рядом на открытом лотке
торговали рыбой. Тетка в промокшем, скользком переднике сердито
переругивалась с растущей очередью, наваливала в толстую серую бумагу
серебристую рыбешку.
Шура никак не мог понять, почему в его новой семье он так одинок. У
деда в Москве он тоже был один, окружен страхом, и ему так не хватало любви.
А здесь страха нет, любви много, а радости у него никакой. В последнее время
ему все больше казалось, что он никому не нужен и что семья, особенно тетя
Мила, им не дорожит. Письмо из Москвы его сразило окончательно.
Вот и решил он всех испытать.
Городские часы на соседнем углу показывали шесть часов вечера. "Нужно
вернуться домой после десяти. Пусть поволнуются". Он представил, как отец
вызванивает своим знакомым офицерам, а тетя Мила пьет валерьянку. Сестра
тоже всех своих друзей обзвонит. Может быть, и в Москву будут дозваниваться?
Ветер усилился, начался дождь, вода стала прибывать и уже заливала