"Ксения Кривошеина. Недоумок" - читать интересную книгу авторалестнице на второй этаж. Звонков на двери было несколько, фамилий под ними в
темноте не разобрать, он нажал наугад, и ему в ту же секунду открыли. Старушка видно "дежурила" за дверью, проверяла. Коммуналка запахами и убранством ничем не отличалась от тысяч других ленинградских квартир. Из глубины коридора слышались молодые голоса - народ уже гудел! Дверь студента была полуоткрыта, в комнате было так накурено, что Шуриного появления никто сначала не заметил. Человек двадцать разнополых существ пили, жевали, танцевали, хохотали и о чем-то спорили. - Шурка, давай, проходи, не стесняйся, пролезай за стол, да смотри на колени девушек не упади. - Студент был возбужден и уже сильно навеселе. Шура с трудом протиснулся по краю стола, жаркие тела раздвинулись, и он шлепнулся в мягкое логово диванчика. - Вот, друзья! Это сын моего профессора, - старался всех перекричать студент, - он будущая эстрадная знаменитость! Он нам сейчас споет! "Давай, давай! Спой нам Высоцкого или романс какой!", - просили все, и отказать он не мог, да и не хотел, для того и гитару прихватил. В тарелку ему что-то навалили, в стакан "штрафную" водки плеснули, он это все с маху хватанул и запел. Комнату, разделенную пополам ситцевой шторкой и огромным шкафом, студент снимал на пару с однокурсником. Потолки - за четыре метра, окно огромное, обои засаленные, на них бородатый Хемингуэй на кнопках, через всю комнату ряды бельевых веревок, сейчас на них только прищепки торчат. Обстановка убогая, но скрашивалась она веселой компанией и чувством, что пройдет несколько дней и эта комната будет для студента ломтем отрезанным, а впереди маяком брезжила блестящая актерская карьера. Шуру общее волнение Вокруг яростно спорили о "поиске и построении образа", целовались, танцевали под магнитофон, кто-то скрылся за шкафом. На пространстве в двадцать пять метров бурная жизнь била ключом. - Надька, моя Надежда-а-а!.. - по-козлиному пропел студент. - Ты где-е-е?!. Иди сюда-а-а!.. Ситцевая занавеска раздвинулась, и Шура обомлел: в центре комнаты стояла блондинка - это была "колдунья", та самая, которую когда-то провожал отец. Девушка стала еще красивее, она производила впечатление, знала об этом. За ее спиной, в тени шкафа маячил какой-то парень. "Колдунью" втиснули рядом с Шурой, она его не узнала, взяла сигарету и закурила. Вид у нее был безразличный, даже скучающий. - Надюха, ты нам должна Цветаеву почитать, - заплетающимся языком потребовал студент. На радостях и от адской смеси всех напитков он настолько окосел, что почти лежал на столе. Колдунья молча достала из сумочки пачку потертой бумаги, огарок свечи, сунула его в пустой стакан, электричество сразу вырубили. Сигарета словно прилипла к ее длинным наманикюренным пальцам. - Слушайте, слушайте, все внимание! - слышались вокруг возбужденные голоса. Надя перебрала листочки "самиздата" (это слово Шура знал), выпрямилась и преобразилась. Голосом низким с хрипотцой она стала читать Марину. Шура сам не понял, в какой момент его рука потянулась к ее талии, потом скользнула выше, второй рукой он гладил ее животик. Она продолжала читать |
|
|