"Ксения Кривошеина. Недоумок" - читать интересную книгу автора

шофером. Солдат проверяет пропуск, при возвращении опять проверка, смотрит в
глаза, долго, внимательно, вдруг это не ты, а другой мальчик, бабушкину
авоську и сумку перебирают. И все равно, это был рай для Шурика. Оттого что
у них была польская домработница, молодая девушка, он научился болтать
по-польски, она его баловала и любила. Посольская школа была домом счастья,
где ему ставили четверки и пятерки - только повышенные отметки должны были
получать дети советских дипломатов.
Однажды с урока русского языка их учительницу вызвали к завучу, потом
Шурик встретил ее во дворе школы, она злобно посмотрела на него, и больше он
никогда ее не видел. Когда он вернулся домой, бабушка говорила с дедом на
кухне.
- Эта училка ему тройку за сочинение поставила. Ну и как ты думаешь,
достойна она в нашей школе преподавать?
А он и не знал, что у него была тройка. Он видел, что все получили
отметки за сочинение "Моя родина", а его тетрадка исчезла, все искали,
ребята даже лазили под парты, учительница строго на него смотрела, потом ее
вызвали к завучу.
В Польше за три года он почувствовал, что стал лучше, умнее, а главное,
он подрос. Учительница музыки, только другая, продолжала приходить к нему
заниматься три раза в неделю. Теперь ему нравилось тренькать на рояле, у
него оказался абсолютный слух, и стало что-то получаться. После занятий
"отец" провожал пианистку до дома, жила она в городе, вне посольской
территории, в казенных домах для обслуги дипкорпуса.
Три года прошли быстро. Ему исполнилось 13 лет, и деда вернули в
Москву. Даже полусвободная жизнь советского гетто в нашей Польше была для
него раем. Возвращение в ненавистную сталинскую полувысотку, ночные кошмары,
свидания с матерью опять отбросили его назад. Единственная радость для
него - это квартира тетки, там он всегда чувствовал себя любимым, мог часами
валяться на диване, играть в подкидного дурачка с двоюродной сестрой Ланой.
- Слушай, а ты знаешь, почему нашего дедулю зовут Владиленом? -
спросила однажды Ланочка. - Это ведь означает Владимир Ильич Ленин. Он и
маму мою назвал в честь майского праздника, и имя твоей мамы тоже
соответствует.
Нет, он всего этого не знал и даже никогда не задумывался об этом. Он
глухо тосковал по Варшаве. Дом тетки и Ланочки, где его любили и жалели,
стал для него настоящим убежищем. Тетка свою родную сестру (его мать)
осуждала, и однажды он подслушал разговор тетки с мужем: "Она курва
порядочная, алименты берет, а на парня ни копейки родителям не отстегивает,
все старики на него корячатся".
Под Москвой у "отца" был садовый участок. Это, как он говорил, для него
было "святое место". Не дом, а домик, не будка садовая, а что-то похожее на
избушку в две комнаты, он говорил, что совесть его партийная не позволяет
выстроить "хоромы", как у соседа. В углу участка, там, где шло тепло от
какой-то магистральной трубы, дед покрыл пленкой землю и посадил женьшень с
облепихой. Получилось, что-то вроде парника для редких разновидностей
растений. По выходным он полол, копал и сажал. Двадцать минут на автобусе от
центра Москвы - и ты на даче. Дед сразу раздевался, натягивал старые военные
брюки, калоши на босу ногу и шел в огород. Бабушку к земле не подпускал,
говорил, что она не с Украины, а потому все испортит. Шуру заставлял
обрывать усы у клубники и таскать в старой тачке кирпичи из соседней