"Хамза Есенжанов. Яик - светлая река " - читать интересную книгу автора

2

Рыжий конь бежал крупной рысью, сани легко катились по скованной
утренним морозцем дороге. К полудню начало подтаивать, полозья врезались в
мокрый снег, и конь заметно начал сдавать.
- Утомили коня... Дорога тяжелая, а розвальни - для тройки ломовых!
Какой тут разговор про нас, сани б дотянул до места, - жаловался Мендигерей
Быкову, шагая по обочине.
- Скоро хутор, - уверенно сказал Быков, глядя на потные бока лошади. -
Сделаем остановку, покормим коня. Отдохнем, а к вечеру опять дорогу
подморозит. Я думаю, доберемся. У нас обычно в эту пору снега уже не бывает,
только кое-где по овражкам разве. А нынче что-то зима затянулась. А в ваших
краях как? Наверное, уже настоящая весна?
- Нет, и у нас снег. Ведь аул-то мой вон в той стороне, - Мендигерей
указал рукой на противоположный берег Яика.
- Вы женаты?.. И ребятишки, наверное, есть. Ждут...
- Есть, Игнат Иванович, и жена и ребятишки. И ждут, конечно. Но разве
теперь до них! Контра революцию душит, а мы дома отлеживаться, хозяйством
заниматься? Не такое теперь время. Вот покончим с буржуями, тогда и займемся
хозяйством.
- Иногда думаешь, не лучше ли быть в такое время холостым, одиноким
человеком. А у меня тоже - мать старенькая и жена с грудным ребенком. Как
подумаю о них - сердце щемит. Уезжаешь, а душа там остается. Мало ли что
может случиться. Да и в доме, сказать по правде, все время нужна мужская
рука. А тут еще кулаки ворошиться начинают, угрозы разные, да и казаки
нахохлились. Что им стоит - подожгут дом, и баста. У нас в селе народ не
очень надежный. Кулаки задабривают, разные слухи пускают, а люди волнуются,
черт их разберет, сами против себя идут, - делился Игнат своими тревогами и
опасениями.
Сели в сани. Игнат сбоку смотрел на обветренное лицо Мендигерея, чуть
выдвинувшийся вперед подбородок, мускулистую шею и крепкие плечи. "Сильный!
Богатырь!.. Казахи обычно не имеют себе равных в кулачном и нагаечном боях.
Мендигерей наверняка с одного удара свалит любого. А характер, видно, у него
странный, - думал Игнат. - Как у нашего Василия... Он тоже вечно угрюмый. Но
жалостливый, как малое дите..."
- Епмагамбетыч, не холодно? Солнце - оно светит, да не больно греет.
Ветерок сырой, в шинельке-то застыть можно.
- Ничего, не застыну. Шинель хоть и старая, но греет еще. У меня под
ней кожаная куртка, - и, достав кисет, свернул цигарку. Полуобернувшись,
прикрываясь от ветра, чиркнул спичкой. Заклубился синий дымок. Мендигерей с
удовольствием затянулся несколько раз и развалился на жесткой куге,
удовлетворенно расправляя плечи. Он наблюдал, как догорает цигарка, и
осторожно стряхивал пепел в снег.
В хуторе, где они остановились, чтобы покормить коня и дать ему
отдохнуть, Мендигерей пристроился возле весело потрескивавшей печки и молча
курил.
Обедали скупо. Поели хлеба с молоком, и Мендигерей стал торопить Игната
с выездом.
Отдохнувшая лошадь весело бежала по накатанной дороге. Когда до села,
куда они намеревались попасть дотемна, осталось семь верст, рыжий конь,