"Кэтлин Эшенберг. В свете луны " - читать интересную книгу автора

кровными братьями, чтобы испытывать друг к другу братские чувства.

* * *

Солнце палило с безоблачного неба - ярко-синего словно яйцо
малиновки, - прогоняя утреннюю прохладу в тень под деревьями. Ботинки Ройса
увязли в грязи, когда он свернул на тропинку, ведущую к поместью Джонсона.
Дорогу обрамляли ивы, их ветви с мягкими молодыми листочками покачивались от
теплого ветерка.
Ройс и сам не знал, почему отправился сюда сегодня утром. Он никак не
мог избавиться от тревожного ощущения, хотя целыми днями скакал по полям, а
ночами корпел над гроссбухом.
Он старался избегать большого дома, и это было легко, потому что его
собственные комнаты располагались в пристройке рядом с кабинетом. Но все же,
когда Пейтон вернулся из Ричмонда с рассказами об отделении Юга, он
чувствовал некую ответственность перед Аннабель и счел себя обязанным хотя
бы разделить с ней трапезу.
Пока Джулз ходил вокруг стола, подавая тарелки, а Гордон и Бо болтали,
Ройс открыто рассматривал свою жену. Она мягко и учтиво обращалась к Джулзу,
с легкостью беседовала с обоими мальчиками, и волновала Ройса, вызывая в нем
странные ощущения, которые он никак не мог определить, не говоря уже о том,
чтобы описать словами.
Они оставались наедине всего два раза. Один раз на берегу реки, а потом
в доме, когда она стояла перед портретом.
Всю предыдущую ночь он пролежал с открытыми глазами, снова и снова
прокручивая в голове свой последний разговор с Аннабель. Он рассматривал его
под разными углами, словно тонкую фарфоровую вазу, надеясь обнаружить в ней
изъян. А изъян был. Должен был быть. Она слишком добра к нему. Будь он
проклят, если не поймет, в чем тут дело.
"А могли бы мы стать друзьями?" - спросила она себя и посмотрела на
него так, что даже в сумерках он разглядел се теплые карие глаза, светящиеся
надеждой.
"Нет, миссис Кинкейд, - подумал он. - Вряд ли мы когда-нибудь станем
друзьями".
Казалось, весь мир замер в напряжении, ожидая, когда какой-нибудь
глупец поднесет запал к орудию и тем самым положит начало войне. И, как бы
странно это ни звучало, все испытали бы лишь облегчение, если бы война
наконец началась, положив конец тревожным слухам и догадкам.
- Ты, проклятый сукин сын, - пробормотал Ройс, уклоняясь от зубов
Юпитера, который наклонил голову, чтобы укусить его за плечо.
Это был дорогостоящий гнедой жеребец, один из двух жеребят, купленных
Кинкейдами на конном заводе в Ирландии. Аякс был просто принцем по сравнению
с этим норовистым мерзавцем. Ройс надеялся, что конь здорово покусает
Моултона Джонсона, и жалел, что не увидит это собственными глазами.
Гнедой упрямо мотал головой и нетерпеливо перебирал ногами Ройс дошел
до конца аллеи и увидел в загоне, находящемся рядом с конюшнями, конюха
Джонсона. Ройс направился туда, и как только миновал кирпичный особняк, его
взору предстала кучка угрюмых чернокожих людей, собравшихся возле летней
кухни.
Ройс, не останавливаясь, шел к конюху, который заметил приближающегося