"Сергей Есин. Марбург " - читать интересную книгу автора

- Это - вне моих, - отвечаю я - академических интересов. Оставим эти
великие песни в добычу последующей профессуре.
Разговор теперь крутится вокруг марбургских приключений Ломоносова и
Пастернака. Я собираюсь читать лекцию, но Саломея об этом всем знает больше
меня. Женщины, в отличие от мужчин, совершенно беско-рыстно любят
литературу. Мы читаем к делу, к лекции, они просто читают. В это время
собака начинает тереться о колено Саломеи. Царственным жестом она отламывает
кусочек сыра и не глядя протяги-вает Розалинде. Что собака больше любит: сыр
или облизать пальцы Саломеи? Я в эти минуты злюсь, говорю о бактериях и
микробах, о том, что после собаки нельзя браться за пищу. Женщины еще могут
выслушать, но поступают по-своему.
Постепенно я прихожу в себя от нового заявления Саломеи. Значит так,
понимаю я, у нее новая игра. Впрочем, жизнь иногда переходит в игру и
разделить здесь что-либо трудно. Надо принять эту игру, может быть даже
поиграть. Наверное, она са-ма в глубине души знает, что я никуда от нее не
денусь, да и я от-четливо это себе представляю. Куда и что я без нее? Среди
прочих аргументов мне просто лень и не хватит сил, чтобы начать новую жизнь.
Но надо знать, как она себе представляет свой выигрыш. Я наконец-то
формулирую свой вопрос:
- Ну, допустим, меня подберет какая-нибудь старая Изольда или Лизхен,
ну а ты-то, что будешь делать без меня? Как жить и на что существовать,
пенсионер первой группы?
Смутить её ничто не может. У Саломеи, оказывается, вполне
реалистический план. Всё продумано, всё решено.
- Я сдам, как взнос, нашу квартиру и переселюсь в Дом ветеранов сцены.
- Значит тебе просто нужно, чтобы я освободил квартиру? Квартира - как
взнос за спокойную старость, с врачом под боком, с поваром и кухней и
дежурной медсестрой. - Я пытаюсь завестись, но сам понимаю, что планы
Саломеи никак не связаны с попыткой материального выигрыша. Она не хочет -
она об этом говорила мне раньше, - чтобы я видел ее немощной, кормил с
ложечки, подмывал и менял пам-персы. Но и меня не хочет - здесь лотерея -
кто раньше? - видеть немощным и грязным стариком. Смерть страшна, по крайней
мере неэстетична. Со смертью можно справиться только в литературе, которая
не имеет запаха. - Ты страхуешь свои последние минуты, получаешь душевное
спокойствие от того, что меня нет на глазах, а ведь, практически, до меня
тебе нет дела?
- Не говори ерунды, Романов! Это взаимовыгодное решение вопроса. Я
осво-бождаю тебя! Я заглянула в медицинскую энциклопедию и теперь знаю, до
какого порога могу еще дотянуть. Ты не должен торопиться со своей старостью,
женщины стареют раньше, чем мужчины. А ты, как говорится еще в расцвете сил.
Все твои творческие возможности уходят на меня, а так, мо-жет быть, ты еще
напишешь роман или книгу о современной литературе. Ты ведь хочешь написать
роман?
Саломея поставила чашку на блюдечко, посмотрела мне прямо в глаза. На
секунду она, видимо, забыла о своем затекшем глазе, и взгляд получился
больной и несчастный, как у дворовой собаки. Я отвернулся, меня будто ожгло
жалостью. Но жалость плохое дело, когда имеешь де-ло с отчаявшимся
человеком. Здесь надо проявлять определенную твер-дость. Воздушный замок
надо потихоньку раскачивать, запускать на экран зайчики.
- Ладно, извини! - с женщинами сначала надо соглашаться, а уже потом